Анастасия Дробина: Танцуй как звезда!

– Танцевать хочешь, конопатая? В Дом культуры иди! Там для таких убогих курсы открыли! Может быть, ещё пенсионера с костылём себе в партнёры подберёшь!

Подруги Шестовой расхохотались. Залившаяся краской Лера поспешила убраться. Светка Глушко долго ругала «выпендрюху» и «стервозину» Шестову, но в Дом культуры подругу отправила чуть ли не силой.

«Попытка – не пытка, сходи да узнай! Хуже-то не будет! Хочешь – с тобой пойду? Только Миху придётся с собой взять, девать-то некуда».

Но Лера отказалась: не хватало только тащить с собой на буксире вечно сопливого Миху с его погремушкой… Для солидности она влезла в туфли на каблуках, накрасила губы и тронулась в ДК.

Танцевальные курсы она нашла сразу: звуки вальса разносились по всему второму этажу. Лера пошла на музыку и через минуту уже осторожно заглядывала в полуоткрытую дверь, за которой вертелись по паркету пары. Это оказались совсем маленькие мальчики и девочки – второй класс, не старше. Но малышки были одеты в разноцветные платья и туфельки на каблуках, волосы у всех стянуты в аккуратные пучки на затылках, а мальчики в строгих чёрных брюках и блестящих ботинках. Они танцевали вальс, фокстрот, самбу, рок-н-ролл и снова вальс… а Лера смотрела на них, представляла, как эти детишки будут танцевать к её годам, и чувствовала, что слёзы подступают к горлу. Сейчас она казалась самой себе древней старухой, упустившей в жизни все возможности.

Поговорить с дамой-тренером, расхаживающей среди своих питомцев на высоченных каблуках, Лера так и не решилась. Вместо этого осторожно вытянула из пластикового конвертика на стене листовку. «Бальные танцы для начинающих! – гласила она. – Любой возраст, любой уровень подготовки! Вы хотите танцевать? Приходите к нам!!!» Обрадовавшись, девочка взглянула на цену занятий – мелким шрифтом в конце листовки – и со стоном прислонилась к стене.

Домой она вернулась мрачнее тучи. Светке не стала даже звонить и до вечера проревела на кухне. Однако к восьми часам, когда отец должен был вернуться с дежурства домой, все следы страданий были ликвидированы. Лера понимала: таких денег у папы всё равно нет, а раз так – незачем ему настроение портить… У кардиохирурга в районной больнице и так работа нервная.

Ещё с неделю Лера лазила в Интернете по танцевальным сайтам, надеясь отыскать в Москве курсы подешевле. Но высоченные цены были повсюду. А когда Лера взглянула на стоимость профессиональных костюмов и обуви, ей чуть не стало дурно. Для этого нужно было быть дочерью не врача, а директора нефтяного завода. Но даже если бы она и добыла откуда-то денег и купила бы себе это всё – что толку? Время упущено безнадёжно, и танцевать самбу и рок-н-ролл так, как вредоносная Шестова, она, Лера Стрепетова, не сможет никогда.

Всё же Лера не сдалась: на крошечные сбережения были куплены несколько дисков с латиноамериканской музыкой, а в Интернете найдена программа по обучению танцам. Костюм Лера сшила себе сама: уж что-что, а это она умела. «Хоть хлеба кусок в руках будет!» – приговаривала когда-то бабушка, сажая крошечную внучку за швейную машинку и показывая, как заправлять под «лапку» ткань и вставлять нить. К четырнадцати годам Лера получила на день рождения от отца великолепную швейную машину и оверлок. Теперь она могла сшить что угодно – от кисейных занавесок в спальню до пальто. А уж сварганить из блестящей ткани коротенькую юбочку «под латину» было вовсе парой пустяков.

Базовые движения самбы были кое-как выучены. Для того чтобы в одиночестве выплясывать дома перед зеркалом и крутить попой на школьных дискотеках, этого хватало. Но Лера понимала – всё это ерунда, и профессионального уровня ей не видать как своих ушей. Хорошо Шестовой, у которой отец работает в мэрии, а мать – тренер по танцам, знаменитая Мария Багирова… Лера несколько раз видела её по телевизору. И саму Шестову, конечно, видела тоже – они с Герасимовым уже вовсю выступали «по мастерам» и даже брали призы и кубки… Помнится, Ирка даже давала интервью в «Спортивных новостях» и дрожащим голосом, явно подражая кому-то, благодарила своих родителей за то, что они всячески помогали ей и поддерживали, и чуть не с соской во рту водили на занятия, возили по конкурсам, покупали костюмы, и… Да что там говорить. Повезло девчонке…

А вот её, Леру, в детстве даже некому было водить на занятия. Отец работал с утра до ночи, и прямо из школы Лера прямиком отправлялась в ателье к бабушке. И делала там уроки среди лоскутов, тесёмок и огромных рулонов ткани под стрёкот швейных машин. Какие уж там были танцы, какие занятия… Но, вспоминая своё «портняжное» детство, Лера ни о чём не жалела. Бабушка была добрая и ласковая, от неё пахло духами «Лесной ландыш» и песочным печеньем. Своими мягкими морщинистыми руками она творила чудеса над куском материи, превращая его то в супермодные брюки, то в юбку-клёш, то в «принцессино» платье с кружевами для внучки. А портнихи закармливали Леру конфетами, дарили пёстрые лоскутки, могли в две минуты свертеть из этих тряпочек смешную куклу или зверька и жалели: «Ой, бедный ребёнок, каково без матери-то расти…» Лера, слыша это, только пожимала плечами. Мамы она совсем не помнила. Только на фотографии, стоящей на столе у отца, она видела женщину со слабой улыбкой, тонкими бровями и рыжими волосами. «Самыми красивыми на свете», – неизменно утверждал отец. Лера с ним не спорила: он ведь любил маму… Но, ежедневно глядя на себя в зеркало и видя там веснушчатую и зеленоглазую физиономию под рыжей копной непослушных волос, она только вздыхала. Какое уж тут «самая красивая на свете»… Матрёшка конопатая, и больше ничего – права Шестова…