Софья Радзиевская - Рам и Гау

Люди покричали, поволновались, но стоны Кха стихли, и на него перестали обращать внимание. Темнело. Все устали от сытости и веселья. Разнеженные теплом, люди засыпали сидя, с куском мяса во рту. Сам Гау немного походил, ощетинившись, оскалил зубы, порычал, но тут же отвлёкся костью, полной жирного мозга. Грозный вождь и сегодня забыл выставить сторожей: охватив руками колени, он положил на них голову и заснул со всеми. Костёр пылал, тучи искр взлетали в языках пламени и падали вниз. К счастью, стояла тишь, иначе не миновать бы пожара.

Гиены и волки давно уже привыкли следовать по пятам орды. Им всё годилось: обгрызанные кости, обрывки шкур, перепадало и мясо при обильной охоте. Трусливо и завистливо они выглядывали из кустов, но непонятная сила огня удерживала их на расстоянии. Наконец, пламя начало меркнуть, наступил их час. Крадучись, они окружили поляну, ползли вместе с ночными тенями, которых не отгонял уже тускнеющий свет. Грызню отложили: здесь надо было соблюдать тишину. И звери молча скалились и щетинили загривки, перехватывая друг у друга куски и кости, разбросанные по поляне. А люди, всегда такие чуткие, продолжали спать, будто заколдованные чудесным теплом.

Костей и мяса оленей могло хватить на всех волков и гиен. Но вдруг, уже на рассвете, громкий детский крик всполошил орду. Люди вскочили, хватаясь за камни и палицы, натыкаясь друг на друга в тумане начинающего утра. Огромная гиена вырвала ребёнка из рук спящей матери и скрылась в кустах. Мать кричала и металась по поляне, остальные женщины, ещё не понимая в чём дело, вопили вместе с ней. Мужчины с дубинами и камнями наготове построились в боевой круг и оглядывались, ожидая нападения. Но из густых кустов, обступивших поляну, слышался только хохот гиен и рычанье грызущихся волков.

Потеря одного ребёнка мало огорчила мужчин. Но от вечернего пира не осталось и следа. И тут воспоминание о пиршестве на отмели овладело всеми: от вчерашней охоты там ещё лежат груды мяса – не всё же докончили звери. Заря уже встала над лесом, ночные хищники убрались в берлоги, от угасающего костра почти не чувствовалось тепла. Скорее туда, где их ждёт мясо! И люди, толкая друг друга, устремились по знакомой тропе. Рам поспешил за всеми. Один Гау, уходя, оглянулся: слабые языки угасавшего костра точно звали его остаться…

Люди провели весёлый беззаботный день. Хотя звери объедались на отмели всю ночь, но и оставшегося людям хватило досыта: они съели мясо, разбили кости и высосали вкусный мозг. Ничто больше не удерживало их на этом месте. Усталости тоже не было: ели готовое. И когда Гау снова крикнул и взмахнул палицей, приказывая идти за ним, – люди поднялись уже охотно. Они догадывались, куда ведёт их Гау, тепло костра начинало манить и их. Пожалуй, и без приказа Гау многие сами направились бы на знакомую поляну. Даже Урр одобрительно зарычал и заторопился.

Гау бежал всё быстрее, всё нетерпеливее. Но напрасно его глаза искали над деревьями струйку дыма, на которую он много раз оборачивался утром, покидая поляну. Дыма не было. Вот и кусты орешника. Гау нетерпеливо ломал густые ветки, продираясь сквозь них на поляну.

Костёр? Его нет. Куча остывших угольев отмечает его место. Глаза Гау налились кровью. Бросив мясо на землю, он в ярости начал топтать его ногами, чтобы дать выход охватившей его злобе.

Орда в молчании окружила место костра. Теперь, когда огня уже не было, каждый чувствовал – как хорошо было погреться около него, почувствовать себя в безопасности, покричать задорно и покривляться в ответ на рычанье зверей в кустах.

Тем временем яркая полная луна поднялась над лесом и осветила поляну. Искать другого, более защищённого места для ночлега было поздно: середина освещённой луной поляны и без костра казалась надёжнее, чем кусты по краям её, полные ночных опасных шорохов. Опечаленные потерей огня, люди начали устраиваться на ночлег: садились и опускали головы на колени. И тут Гау восстановил расшатанный теплом костра порядок.

– Ум! – крикнул он.

Высокий мохнатый человек поднял голову с колен и покорно встал.

Гау немного помолчал.

– Кха! – крикнул он опять так резко, что люди вздрогнули.

Кха, сидевший неподалёку, отлично слышал окрик и знал, что это значит. Он вместе с Умом должен ночью охранять спящую орду. Но Кха в ответ лишь оскалился и с грозным рычаньем опять опустил голову на колени.

В свете луны было видно, как вздулись и затвердели страшные мускулы на его плечах и спине: притворяясь спящим, Кха готовился к прыжку, пальцы его впились в рукоятку тяжёлой дубины. Люди подняли головы, но не шевелились. Они ждали.