Тамара Михеева - Когда мы остаемся одни

– Я сделала это! – шепнула ей Майка в ухо при первом же объятии.

– Что?

– Ну… это! Я сделала!

Майка смотрела на Янку сияющими глазами, ожидая, что вот-вот она поймёт. Янка наконец поняла.

– Серьёзно?

– Да!

– Янка! – Юлька Озарёнок, Настя, Катя повисли на ней, отделяя от Майки и её новости. И Янка обнималась с ними, улыбалась, а внутри стояла растерянность от Майкиного «я сделала это» и хотелось скорее обсудить.

– О, значит, это и есть ваша легендарная Яна Ярцева?

Физручка Аннушка оказалось маленькой и худенькой, в толпе школьников Янка бы её и не заметила, ну, разве что рюкзак у неё был огромный, больше, чем у мальчишек. Аннушка улыбнулась, сказала:

– Меня зовут Анна Сергеевна. Обещаешь меня слушаться?

– Конечно! – улыбнулась Янка. И правда хорошая.

– Ну и славно! Так! – крикнула она, и вдруг в одно мгновение стало понятно, кто здесь главный. – От меня не отходим. Сейчас встречаемся с нашим инструктором, потом меняем деньги, потом дам вам пять минут на туалет, закупку жвачек и прочей гадости, только помните, что всю гадость вам придётся нести на себе. Без фанатизма, пожалуйста. Напоминаю также, что в походе не курят, а за спиртное расстреливают.

На этих словах Янка увидела Рябинина. Он стоял рядом с Ивлиным и Листовским и делал вид, что её не замечает. У Янки испуганно дёрнулось сердце – верх-вниз, вправо-влево, ещё и ещё… Но заперто, заперто глупое сердце в камеру грудной клетки, не вырваться, не убежать. Ивлин улыбнулся, Листовский сдержанно кивнул и толкнул Рябинина локтем. И тогда тот поднял глаза. Да успокойся же, Янка! Это просто Ряби-нин! Ну, красивый. Ну и что? Янка кивнула ему и отвернулась поскорее.

– Так, всё, выдвигаемся! Яна Ярцева, ты ведь знаешь, где тут камеры хранения? Нас там будет инструктор ждать.

– Да, пойдёмте.

Янка ухватила Майку за локоть.

– Ну?

– Что?

– Рассказывай! Ну, как это…

– А, – отмахнулась Майка, – шуму больше, ничего особенного! Вообще не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор?

– Больно?

– Ну… скорее неприятно. Ну так, не то чтобы… не знаю.

Янка переваривала. Вот её Майка. Абсолютно такая же, нисколько не изменилась! А на самом деле она перешла эту границу, она по ту сторону баррикад, она ЗНАЕТ, она сделала это.

– Ну и кто счастливый избранник?

– Как кто? – изумилась Майка. – Костик, конечно.

– Вы же поссорились!

– А, опять помирились!

Ничего не изменилось. Будто не было этого крымского года. И Майка такая же, и Рябинин смотрит так же, и так же шутит и подкалывает Терка Ивлин. Листовский и Юлька Озарёнок идут за руки. Варя… Янка поискала её в толпе. Нашла. Отвернулась. Не было сил даже кивнуть. Показалось, что Варя вытянулась и похудела. Янка боялась смотреть на неё. О чём им говорить? Не о чём. Она довела всех до камеры хранения и с головой нырнула в разговоры, в обнимашки-целовашки, только бы не встретиться в общем круговороте с Варей! Даже Рябинин удостоил её крепким объятием, похлопал по спине… А Герка вообще чмокнул в щёку, сказал:

– Всё хорошеете, Яна Батьковна!

– А то! Да и вы, в общем-то, не отстаёте.

– Стараемся, стараемся… Ну и как вам тут живётся, на курортах?

– Отлично живётся!

– Ребята, познакомьтесь! – перекричала всех Аннушка. – Это наш инструктор Тарас Васильевич!

Рядом с Тарасом стоял Таль. Оба еле сдерживали улыбки, глядя на ошарашенную Янку.

Тарас поздоровался и стал руководить распределением продуктов по рюкзакам. Янке досталось два пакета риса, пакет гречки и две пачки печенья. Рюкзак сразу потяжелел. Ничего, она сильная, она помнит Новый год, она сможет. Потом Тарас отправил её за билетами на троллейбус до Перевального. Янка посмотрела на Таля выразительно, но Майка тут же вызвалась идти с ней, и Таль, улыбнувшись, остался. Они с Майкой шли к кассам, держась за руки, как совсем давно, в детстве, и Янка всё думала: как же хорошо снова увидеть их всех! Хотя бы ненадолго!

Майка рассказывала про дорогу, что ехали бесконечно, играли в «Крокодила» и «Ассоциации», как Ивлин с Ахатовым бегали в Пензе за мороженым и чуть не отстали, как Аннушка их в пять утра разбудила, чтобы они посмотрели Волгу, что Листовский, представь, научился играть на гитаре, и так хорошо у него получается, что с Юлькой они помирились, она ревнивая до фанатизма, прямо посмотреть никому на её ненаглядного Артёма нельзя, а Варя…

– Ой, прости, тебе, наверное, неприятно?

– Что?

– Ну, про Варю…