Роберт Битти - Серафина и черный плащ

Пума устремилась прямо на девочку. Мощные мускулы перекатывались под гладкой бронзовой шкурой, глаза сверкали. Пасть приоткрылась, обнажая острые блестящие клыки и выпуская облачка пара в морозный воздух. Бока ходили, от шкуры тоже поднимался пар. Глядя на Серафину, пума издала низкий угрожающий рык, собираясь убить существо, проникшее в ее логово.

Серафина вжалась в земляную стену, закрывшись котятами. Ей бы хотелось мужественно выпрямиться, но она тряслась, как осиновый лист. Понимая, что бежать некуда, она прижала коленки к груди, готовая брыкаться, кусаться и царапаться. Она даже щелкнула зубами и зарычала.

Пума напряглась перед прыжком, готовясь перегрызть горло врагу. Тогда Серафина уставилась прямо на нее и, угрожающе оскалив зубы, закричала громко и отчаянно, как загнанная в угол рысь. Она хотела, чтобы пума поняла: пусть она маленькая, но без боя не сдастся.

Пума, не обращая никакого внимания на этот визг, уставилась на незваную гостью огромными пронзительно-желтыми глазами. Серафина ахнула. Глаза у пумы были точь-в-точь такого же цвета, как у нее.

Пума остановилась всего в паре шагов от девочки. Судя по всему, она думала о том же: у них одинаковые глаза.

Они не были хищником и добычей.

Они не были защитницей и чужаком.

Их что-то связывало между собой.

Серафина смотрела в глаза пуме, а пума смотрела в глаза девочке. Они ничего не говорили друг другу, и не могли сказать. Но в эту минуту между ними возникло взаимопонимание, протянулась нить. Они были одинаковые. Охотницы. Ночные хищницы.

Они были одной крови.

Вжавшись спиной в земляную стену логова, упираясь грудью в собственные колени, Серафина с изумлением смотрела на пуму. Ее сердце отчаянно колотилось, а тело был настолько стиснуто, что она еле могла дышать.

Пума изучала ее самыми завораживающими янтарно-желтыми глазами, какие только могли быть. Но почему эти глаза были так похожи на ее собственные? Мысли и образы вихрем кружились в голове Серафины, но не давали ответа ни на один вопрос.

Пума сделала еще шаг вперед.

Серафина не двигалась, почти не дышала, не дергалась.

Взгляд пумы был вполне осознанным, в нем светились ум и понимание, недоступные обычному дикому зверю. Серафина видела, что не может говорить с пумой, но ей очень этого хотелось.

Гигантская кошка ткнулась носом в плечо девочки и обнюхала ее. Ее шумное дыхание отдавалось в ушах Серафины, легкие двигались, как мехи, накачивая и выпуская воздух. Кожа вокруг приоткрытой пасти пумы влажно блестела, и зубы сверкали. А запах казался и чужим, и знакомым. Серафина в жизни не слышала запаха дикой кошки, но сейчас ей казалось, что именно таким он и должен быть.

Но как, как с ней заговорить? Серафине страстно хотелось понять, что думает и чувствует сейчас пума.

Девочка глубоко вздохнула и, не смея выдохнуть, медленно подняла дрожащую руку, чтобы коснуться головы пумы. Погладить жесткий мех.

Пума не сводила с девочки пристального взгляда, но не двигалась, не рычала, не скалила клыки. И Серафина снова осторожно вздохнула.

Она погладила пуму по голове, потом по шее. Пума потерлась плечом о ее тело, и Серафина ощутила мощь и тяжесть животного. В какой-то момент дикая кошка едва не придавила ее своим весом, так что девочка почти испугалась, но пума тотчас отодвинулась, и Серафина задышала свободно. А когда она опустила коленки, лесная хищница положила голову ей на грудь. Серафина коснулась ее ушей и загривка. Затем пума легла возле девочки, помахивая длинным хвостом, и котята закопошились около них.

Серафина брала на руки и прижимала к себе пушистые мяукающие комочки. Ее переполняли гордость и восторг. Малыши радовались ей, она им нравилась. В какой-то миг ей даже почудилось, что она наконец-то вернулась домой.

Девочка снова подумала о том, что не похожа на других людей. Она видит в темноте, неслышно передвигается, охотится по ночам. Серафина осмотрела свою ладонь и кончики пальцев – что там на концах, ногти или когти? Что связывает ее с пумой? Почему ей так хорошо в логове?

Но, чем больше она об этом думала, тем больше сомневалась. Она все-таки человек. Носит одежду, живет в доме с людьми. И хочет жить там и дальше. Ей надо возвращаться домой, к папаше и Брэдену, к миру, который она знала и любила.

Стиснув зубы и тряхнув как следует головой, Серафина выбралась из логова на прогалину, под яркие звезды. И остановилась, не зная, что делать дальше.