Роберт Битти - Серафина и черный плащ

– Погоди. Тетя идет, – шепнул он.

Действительно, в комнату медленно вошла миссис Вандербильт, за ней следовали камеристка и домоправительница.

– Какие страшные времена настали для нашего поместья, – грустно проговорила хозяйка особняка. – Мне хочется сделать что-то для семей пропавших детей, поднять общий дух. Сегодня в семь часов вечера все соберутся в Банкетном зале. Электричество по-прежнему не работает, поэтому разожгите камины и принесите как можно больше свечей и масляных ламп. Пусть на кухне что-нибудь приготовят; это будет не обед и не званый вечер – не то настроение. Но пусть сделают каких-нибудь закусок.

– Я поговорю с поваром, – заверила ее домоправительница.

– Мне кажется, очень важно, чтобы мы находили радость и утешение в обществе друг друга независимо от того, испуганы мы, горюем или надеемся из последних сил, – сказала миссис Вандербильт.

– Да, мадам, – подхватила камеристка.

«Наверное, миссис Вандербильт очень добрая, раз так заботится о других, устраивая этот вечер», – подумала Серафина.

Было известно, что миссис Вандербильт старается запоминать в лицо и по именам детей всех гостей и слуг в Билтморе. Перед Рождеством она вместе со служанкой объезжает магазины Эшвилла и окрестных городков, чтобы лично купить подарок каждому ребенку. Бывали случаи, когда миссис Вандербильт, услышав, что некий ребенок мечтает о какой-то конкретной вещи, которая не продается в округе, специально посылала за ней в Нью-Йорк, и через несколько дней подарок чудесным образом прибывал на поезде. Рождественским утром она приглашала всех в зал, где стояла елка, и вручала детям подарки: куклу с фарфоровым лицом, мягкого плюшевого медвежонка, карманный ножик – кому что нравится.

Сама-то Серафина встречала утро Рождества в подвале; свернувшись калачиком на каменных ступеньках, которые вели на верхние этажи, она слушала смех и голоса детей, игравших со своими новыми игрушками.

Через несколько часов новость распространилась по дому, и все принялись готовиться к предстоящему вечеру.

– Тетя и дядя захотят, чтобы я присутствовал, так что мне придется идти, – хмуро сообщил Брэден. – Вот бы и ты могла пойти вместе со мной. Я уверен, ты тоже проголодалась.

– Просто умираю, как есть охота. Вы же соберетесь в Банкетном зале, да? Я тоже буду присутствовать, но так, чтобы меня никто не видел. Только не давай никому играть на органе, – попросила Серафина.

– Я стащу для тебя какой-нибудь еды, – пообещал Брэден перед тем, как они расстались.

Брэден ушел к себе переодеваться к вечеру, а Серафина отправилась занимать наблюдательный пункт. Она прокралась тайными переходами, о которых узнала благодаря мистеру Пратту и мисс Уитни, а затем устроилась на узкой галерейке между семи сотен органных труб. Некоторые из них достигали полутора, трех и даже шести метров в длину. Отсюда открывался отличный вид на всю комнату.

Банкетный зал был самой большой комнатой из всех, что она когда-либо видела. Его высоким купольным сводом остался бы доволен даже ястреб. С верхних галерей рядами свешивались знамена и вымпелы, как в тронном зале средневекового короля. Стены украшали рыцарские доспехи, скрещенные копья и роскошные гобелены – старинные с виду, но все еще вполне годные для того, чтобы по ним карабкаться. В центре зала стоял огромный дубовый стол, окруженный сорока шестью резными стульями, предназначенными для Вандербильтов и их самых близких друзей.

Но в этот вечер за столом никто не сидел. Вместо этого был устроен буфет. На столе виднелись блюда с ростбифом, ручьевой форелью и цыпленком с паприкой, бесконечные подносы с овощами, картофельная запеканка с розмарином, множество шоколадных десертов и фруктовых корзиночек. Тыквенный пирог, как водится, смахивал на собачью еду, но украшавший его заварной крем смотрелся великолепно.

Серафина молча наблюдала, как усталые расстроенные гости заходят в зал, перебрасываются двумя-тремя словами с миссис Вандербильт, а затем присоединяются к остальному обществу. Мистер и миссис Брамс, собравшись с силами, мужественно поддержали компанию и даже отведали каких-то блюд. К ним обратился мистер Вандербильт; похоже, он нашел слова, которые несколько утешили их. Затем хозяин побеседовал с пастором и его женой о пропавшем сыне, после чего подошел к отцу и матери Нолана, которых также приветствовали в зале, хотя отец Нолана был обычным кузнецом. Мистер Вандербильт долго разговаривал с родителями маленького кучера. Чем дольше Серафина за ним следила, тем больше смягчалась. Он оставлял впечатление человека искреннего и правдивого, сочувствующего не только знатным гостям, но и собственным работникам.