Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

– Все равно ему лучше, чем мне, – проговорил Кевин, зевая и расправляя свои равнодействующие руки. – Наверняка у него один крюк сильнее другого. А у меня обе руки и обе ноги действуют одинаково.

– А у меня они изгибаются в любом месте, – вставила Колетт. – Ладно, давайте лучше делать, как он велит, – готовиться к представлению.

– Вот и правильно, – согласился Хьюго. Он протянул руку к полке рядом с гамаком и достал зубную щетку. – Мадам Лулу говорит, мы всегда должны давать людям, что они хотят, а этот человек хочет, чтобы мы были готовы как можно скорее.

– Слушай, Чабо, – Вайолет бросила взгляд на сестру, – давай помогу тебе поточить зубы.

– Грр! – согласилась Солнышко, и старшие Бодлеры сообща нагнулись, взяли на руки младшую сестру и отошли в угол, где висело зеркало, чтобы пошептаться, пока Хьюго, Колетт и Кевин совершают утренний ритуал, иначе говоря, пока они делают все необходимое, чтобы начать свой карнавальный трудовой день.

– Ну и что вы думаете? – спросил Клаус. – Может так быть, чтобы кто-то из наших родителей остался жив?

– Не знаю, – ответила Вайолет. – С одной стороны, трудно поверить, что хрустальный шар Мадам Лулу в самом деле магический. С другой стороны, она всегда извещала Графа Олафа, где нас искать. Не знаю, что и думать.

– Тент, – шепнула Солнышко.

– Да, ты, наверно, права, Солнышко, – прошептал Клаус. – Если бы удалось проникнуть в Гадальный шатер, может, мы бы и сами обнаружили что-нибудь полезное.

– Вы ведь обо мне шепчетесь, правда? – окликнул их Кевин с другого конца фургона. – Наверняка говорите: «Ну что за урод этот Кевин – то он бреется левой рукой, то правой, и никакой разницы нет – руки-то абсолютно одинаковые !»

– Нет, Кевин, мы не про вас разговаривали, – ответила Вайолет. – Мы обсуждали историю с Бодлерами.

– Ничего про них не слышал, – отозвался причесывавшийся Хьюго. – Кажется, вы упоминали, что они убийцы?

– Так напечатано в «Дейли пунктилио», – ответил Клаус.

– О, я никогда не читаю газет, – заявил Кевин. – Газету приходится держать перед собой обеими одинаково сильными руками, и я при этом ощущаю себя уродом.

– Тебе лучше, чем мне, – вставила Колетт. – Я так способна извернуться, что могу подобрать газету языком. Вот это действительно уродство!

– Интересная дилемма. – Хьюго снял с вешалки одно из висящих там одинаковых пальто. – Но я считаю, мы все в равной степени уроды. Так, а теперь пошли и дадим отличное представление!

Бодлеры вышли из фургона следом за своими товарищами по работе и направились к Шатру уродов, где у входа их с нетерпением поджидал крюкастый. В одном из крюков он держал что-то длинное и мокрое.

– Заходите внутрь и дайте им отличное представление, – приказал он, показывая на откинутую полу шатра, служившую входом. – Мадам Лулу сказала, что если вы не дадите зрителям того, что они хотят, мне разрешается использовать вот эту огромную тальятеллу гранде.

– А что это такое? – поинтересовалась Колетт.

– Тальятелла – такая итальянская макаронина, – крюкастый размотал длинный мокрый предмет, – а «гранде» по-итальянски значит «большая». Тальятеллу гранде сделал для меня сегодня утром один из работников карнавала. – Олафовский приятель начал крутить большой макарониной над головой, и Бодлеры с товарищами услышали мягкое свистящее шуршание, будто рядом прополз большой земляной червь. – Не будете слушаться, – продолжал крюкастый, – я вас отлуплю тальятеллой гранде. Ощущение, говорят, не из приятных, более того, даже очень и очень противное.

– Не беспокойтесь, сэр, – проговорил Хьюго, – мы все-таки профессионалы.

– Рад это слышать. – Крюкастый насмешливо хмыкнул и последовал за ними в Шатер уродов.

Внутри шатер казался еще больше и просторнее оттого, что там стояло мало вещей: несколько складных стульев на деревянной сцене, над ней полотнище с надписью из крупных, неаккуратно выведенных букв: «Шатер уродов». За небольшой стойкой одна из женщин с напудренным лицом продавала прохладительные напитки. В шатре в ожидании представления уже слонялось человек семь-восемь. Мадам Лулу, правда, упоминала, что дела на Карнавале Калигари идут не блестяще, но все-таки Бодлеры ожидали на представлении уродов больше народу. Когда дети и их коллеги поднялись на сцену, крюкастый заговорил, обращаясь к этой небольшой кучке людей так, будто перед ним толпа:

– Леди и джентльмены, мальчики и девочки, юноши и девушки! Спешите купить вкуснейшие прохладительные напитки. Сейчас начнется представление уродов!