Клэр Фэйерс - Магия зеркал

– Это моя маскировочная шляпа, – сообщила она, водружая нечто на голову.

Эйва не могла представить себе предмета одежды, сильнее привлекающего внимание к его носителю… Хотя, может быть, в Уайзе, где каждый турист старался закупиться самыми экзотичными сувенирами, такая маскировка и могла сработать?

Чарльз фыркнул.

– Кстати, кто-нибудь кроме меня чувствует запах яблок?

Да, Эйва тоже чувствовала этот запах. Она оглянулась на разбитое зеркало. Из осколков, ещё крепившихся к раме, выползал тонкий ручеёк белого тумана. За считаные секунды он впитался в ковёр – и там, где он коснулся ворса, ковёр приобрел жёлтый цвет того же оттенка, что и шляпа Люнетт.

– Что это было? – спросила Эйва – но к моменту, когда Чарльз тоже пригляделся к ковру, он уже вернул себе изначальный цвет.

Надо же, никакого тумана. Такой была первая мысль Хоуэлла, когда он вышел наружу. Вечерний воздух был сладким и прозрачным, и в ярком свете луны очертания домов вырисовывались очень чётко. А ещё воздух не пах ничем особенным. Какие-то запахи исходили от отдельных домов, мимо которых они проходили: в одном месте пахло готовящимся ужином, в другом – цветущими деревьями из сада… Всякий новый запах едва не сбивал Хоуэлла с ног, в носу свербило, постоянно хотелось прочихаться.

Чарльз и Эйва уверенно шли вперёд, похоже, и не замечая отсутствия тумана. Может, для человеческого мира это нормально, может, тут всегда такой прозрачный воздух?

– Как давно вы двое знакомы? – спросил Чарльз.

Эйва оглянулась на Хоуэлла.

– Наверное, где-то с неделю.

– И ты ничего мне не сказала?

– А что я должна была сказать? «Привет, Чарльз, отличная погода, не правда ли, и кстати, я тут поговорила с одним парнишкой из Дивного Народа через зеркало, которое уже век как не работает»? – Она улыбалась, но Хоуэлл видел в её глазах тревогу.

«Значит, я не единственный, кто пытался сохранить всё это в тайне», – подумал он.

Ну что же, теперь тайное стало явным.

– Не спрашивайте меня, как это случилось, – произнёс он. – Всё, что я знаю – я чистил неработающее зеркало, а потом в нём появилась Эйва.

Как ни странно, Чарльз, похоже, очень обрадовался его ответу.

– Значит, для нас всех это тайна. Здорово!

Ну, может быть, для Чарльза это и было здорово… Это же не он неизвестно как и насколько застрял в чужом мире.

Мимо них по мостовой прогремела коляска, облачённая аурой третьесортных заклинаний. Пара лошадей, тянувшая экипаж, казалась слишком большой для этой узенькой улочки. Хоуэлл отшатнулся из-под копыт, вжался в стену.

– А у вас во Внеуайзе есть лошади? – спросил Чарльз.

– Конечно, есть. Но только дикие.

Лошади Внемира с их огненными хвостами и гривами… Если кто-нибудь окажется достаточно глуп, чтобы попробовать запрячь их в повозку, они сожгут и экипаж, и возницу до угольков. Хоуэлл покосился на миссис Футер, которая на своих коротких лапках едва поспевала за Эйвой. Он пока не понял, нравится ли ему этот слишком яркий, слишком жаркий мир, где всё было не так, как должно быть.

Компания завернула за угол, на более широкую улицу, где среди домов выделялось особенно высокое каменное здание с крестом над дверьми. Чарльз постучал в дверь дома напротив.

«Интересно, как люди друг друга приветствуют?» – задумался Хоуэлл. Но прежде, чем он успел спросить об этом у новых знакомых, дверь распахнулась. На пороге предстала полная черноволосая дама, на ходу вытиравшая руки о фартук.

– Чарльз, где тебя носи… – начала было она, но при виде спутников своего сына тут же сменила интонацию. – Ох, боже ты мой. А ну-ка скорее заходите.

До нынешнего дня Хоуэлл знал о людях наверняка только одно: что у них нет своей собственной магии, и поэтому они постоянно требуют у Дивного Народа новых и новых заклятий, чтобы облегчить себе жизнь. Но матушка Чарльза была настоящим вихрем в человеческом обличье! Сколько всего одновременно она умудрялась делать, уму непостижимо. Первым делом она отправила сестёр Чарльза за братом Эйвы, потом усадила Хоуэлла и Люнетт у огня и, каждую секунду спрашивая, хорошо ли они себя чувствуют, принесла им чашки напитка, который назвала чаем – хотя он был коричневым, а не синим, как положено, и на вкус отдавал молоком и сладостью. Хоуэлл несколько раз порывался спросить, есть ли в доме соль, чтобы можно было положить себе ложечку, но все остальные так радостно прихлёбывали это странное зелье, что он не решился на просьбу и тоже начал потихоньку его пить, надеясь, что скоро привыкнет.