Ирэн Адлер - Бриллиантовое ожерелье

– Ты уверена?

Я кивнула, тоже пытаясь отдышаться.

– Он смотрел на нас… Смотрел на нас и… на утопленника…

– Человек без имени… – произнёс Шерлок и разжал руку. На ладони лежала записка, найденная в кармане погибшего.

Мысли гудели в наших головах, словно рой обезумевших пчёл. Что делать? Кому сообщить? Кто видел нас на берегу? И что за человек следил за нами?

– Не будем ничего делать, – сказал Люпен, словно читая мои мысли. – Не будем ничего делать и не будем ничего говорить. Мы не были на берегу. Мы никого не видели.

– На песке остались наши следы… – сказал Шерлок.

– Сейчас начнётся прилив. Он смоет их.

Шерлок кивнул.

– Но дело в том, что кто-нибудь ещё мог видеть нас.

– Мы не уверены, что вообще… – возразил Люпен.

– Я говорю вам, что он там был! Я уверена в этом!

– Возможно, это и так, – заключил Шерлок.

– И что теперь делать? – спросила я. – Надо кому-то сообщить!

Люпен решительно помотал головой в знак отрицания:

– Нет. Подождём, пусть этот человек, которого ты видела, сам сообщит, если уж на то пошло. А мы не станем ничего делать.

– А вы уверены, что он… человек, которого я видела… сделает это?

Шерлок поднялся, отбросив на нас с Люпеном длинную тень.

– Люпен прав. Если загадочный человек сообщит в полицию… то через несколько часов об этом событии будет знать весь город.

– А если не сообщит?

– Тогда, значит, и это очень вероятно, Ирэн, что ты видела убийцу…

Я замерла от испуга. Глаза Шерлока скрывала тень.

– А он видел нас троих, – мрачно добавил он.

На следующий день была пятница.

Я прекрасно помню это. Так же хорошо, как и тот момент, когда, встав с постели, посмотрела на себя в старое зеркало, висевшее в ванной. Мне показалось, передо мной какой-то призрак. Я всю ночь не сомкнула глаз, так до утра и вертелась в постели.

– Пожалуйста, мисс Ирэн, – вежливо обратился ко мне мистер Нельсон, протягивая полотенце и тазик с горячей водой для утреннего туалета. – Ваша мама ждёт вас к завтраку.

– Иду, – солгала я, опустив голову, чтобы усердный дворецкий не заметил чёрных кругов у меня под глазами.

Он поставил тазик на мраморную консоль и так пристально посмотрел на меня, что я с трудом выдержала его взгляд.

– Вы хорошо себя чувствуете, мисс Ирэн? – поинтересовался он.

– Превосходно! – отрезала я и попросила оставить меня одну.

И тотчас пожалела, что так грубо обошлась с ним. В тазике плавали лепестки розы. Это же так мило с его стороны.

Я быстро вымылась и принялась растирать тело полотенцем, чтобы усилить кровообращение. Тёрла долго и упорно, словно желая очиститься от чего-то, пока кожа не покраснела.

Надела длинное платье, лёгкое и закрытое, и спустилась к завтраку.

– Ирэн, – обратилась ко мне мама, оторвав взгляд от книжки в зелёном кожаном переплёте, которую читала, как я заметила, уже несколько месяцев, – ты ужасно выглядишь!

– Возможно, мама, – ответила я. – Думаю, виноват в этом морской воздух.

Она закрыла книгу, недовольная, как часто бывало с ней, моим невыносимым поведением.

Я заметила, что уже многие месяцы закладка в книге оставалась всё на том же месте.

Мистер Нельсон очень вовремя прервал наше сердитое молчание, появившись с красивым серебряным подносом. Он принёс чайник, из которого плыл чудесный запах жасмина, а также несколько тостов, масло и джем.

Он обслужил нас с неизменной вежливостью, как и в любой другой, совершенно обычный день.

– Что хорошего нас ожидает сегодня, Гораций? – спросила мама.

Дворецкий приложил поднос к груди, словно щит, и ответил:

– Сегодня весь город взбудоражен.

Я насторожилась.

– Взбудоражен? Почему? – поинтересовалась мама.

– Боюсь, что из-за целого ряда печальных событий, – ответил мистер Нельсон.

Мама звонко рассмеялась.

– Ну, не тяните резину, Гораций, расскажите! Что случилось?

– Ничего такого, о чём нельзя было бы поговорить после того, как окончите ваш утренний завтрак, миссис, – с лёгким поклоном ответил дворецкий.

Осторожность мистера Нельсона, не пожелавшего ответить маме в моём присутствии, подтвердила моё подозрение, что всеобщее возбуждение, о котором он сообщил, связано с нашей страшной находкой на берегу. Мама между тем не могла знать, почему он не решается сказать ей, в чём дело, и поэтому рассердилась: