Жаклин Уилсон - Девчонки и любовь

– Чего ты улыбаешься? – спрашивает Надин. – Выходит, вы с Дэном все же занимались всякими глупостями?

Вот именно: как раз глупостями-то мы с ним и занимались!

– Случая как-то подходящего не представилось, – бормочу я. – Мы же с ним теперь редко видимся.

Дэн (реальный, разумеется) все упрашивает меня приехать к нему в гости или предлагает самой пригласить его в Лондон. Я постоянно отказываю ему и в том и в другом под всяческими благовидными предлогами, отчего чувствую себя неловко. Думая о том, как же мне надоела вся эта ситуация, я тяжело вздыхаю.

– Ты сильно по нему скучаешь, Элли? – участливо спрашивает Надин. Она обнимает меня за плечи, сминая при этом свой глянцевый журнал.

Я утыкаюсь ей в бок, чувствуя себя безумно перед ней виноватой.

– Просто… Как бы мне хотелось все тебе объяснить… – шепчу я.

– Знаю-знаю, – шепчет в ответ Надин, хотя понятия не имеет, о чем я. – У нас с Лиамом все тоже не слишком гладко. Вчера мы с ним как раз поругались.

– Из-за чего?

– Потому что я не хочу идти до конца, понимаешь? Просто я еще к этому не готова. А в журнале пишут, что ты не должна делать это, если чувствуешь себя не готовой. Вот, смотри. – Она дотягивается до журнала и показывает мне колонку с письмами читательниц.

– Так, где это… А, вот, нашла: «Так что не позволяй своему парню…» Ого! «А если он жалуется, что его прибор…» Какой еще прибор? Бритвенный, что ли?

Мы обе прыскаем со смеху.

– Да нет же, это его… ну, в общем, ты поняла… то самое .

Ах, ну да. Теперь даже до меня доходит. Я дочитываю письмо читательницы до конца.

– То есть Лиам тебя принуждает, как этот парень из письма?

– Вчера принуждал. Он сказал, что и так уже долго терпел. И что, наверное, я недостаточно сильно его люблю. А я сказала, что очень его люблю, но просто еще не готова. А он ответил, что если я сейчас не готова, то никогда не буду, и что выходит, будто я не хочу, чтобы наши отношения развивались, – говорит Надин чуть не плача.

– О, Надин… Он ведет себя как какой-то бесчувственный… прибор, – говорю я, надеясь ее рассмешить, но у Надин по щекам уже вовсю текут слезы.

– Нет, Элли, я, конечно, все понимаю… Ему, наверное, так тяжело сдерживаться…

– Ерунда! Послушай, ты не обязана делать это ради него. Тебе же всего тринадцать! На самом деле это даже противозаконно.

– Да кому какое дело. К тому же, знаешь, никто из бывших подружек ему не отказывал.

– Что и требовалось доказать! Ты что, хочешь пополнить ряды его пустоголовых бывших подружек? Эй, Надин, где твои мозги?

– Вот и мне частенько хочется об этом спросить, – подхватывает миссис Хендерсон, влетая в класс.

Надин прячет журнал под парту и опускает голову, чтобы прикрыть волосами зареванное лицо.

Миссис Хендерсон подходит ближе. Она выглядит встревоженной.

– Что у вас стряслось? – спрашивает она уже совсем другим, мягким голосом. – Может вы, конечно, и считаете, будто я прилетела сюда с другой планеты, но возможно, я тоже могу чем-то помочь?

Надин ерзает на стуле, занавесив лицо волосами. Я сверлю глазами коленки.

– Надин, – продолжает допытываться миссис Хендерсон, – ты расстроилась из-за мальчика?

Разумное предположение, учитывая наличие ярко-фиолетового засоса.

Надин продолжает молчать.

– Знаешь, обычно, если выговориться, то станет намного легче, – говорит миссис Хендерсон. – Ты не одинока в своем горе. Я просто уверена, что и у меня в свое время были точно такие же проблемы.

У меня в голове тут же встает красочная картинка, как миссис Хендерсон занимается этим самым с мистером Хендерсоном. Мне приходится больно закусить губу, чтобы не расхохотаться. У Надин трясутся плечи. Наверняка она сейчас подумала о том же самом. Но миссис Хендерсон, слава богу, ни о чем не догадалась.

– Не плачь, Надин, – вкрадчиво говорит она. Слышно, как Надин ловит ртом воздух. Миссис Хендерсон принимает эти звуки за всхлипы. – Ну что ты, что ты, не надо. Если не хочешь ничего мне рассказывать – не надо, просто знай, что я всегда рядом и готова тебе помочь. Так, что там у тебя со строчками? Все написала?

Не поднимая головы, Надин протягивает ей исписанную тетрадь.

– «Я не должна дирзить». Все сто раз. О господи, Надин, мне бы следовало задать тебе новую фразу: «Я должна запомнить, что слово «дерзить» пишется через «е». Но так уж и быть, я тебя прощаю. Можешь идти домой. И ты тоже, Элеонора.

Я протягиваю свои исписанные страницы в надежде, что она не станет пересчитывать, сколько строчек я написала, потому что я дошла только до семьдесят-с-чем-то-там раза. Она быстро пробегает мою работу глазами и кивком разрешает уйти.