Максим Горький - Трусливый Ваня [сборник]

Так по всему лесу гул и пошёл. Все звери и птицы шарахнулись.

Вахтмистр [33] Вахмистр — унтер-офицер кавалерии в царской армии. попридержал коня, подъехал к деду:

— Ты чего тут, старик, делаешь? О чём плачешь? Что у тебя за козёл такой страховидный?

— Ах, батюшка-начальник, вот со мной какое горе… Так-то и так-то… — И рассказал дед всю свою беду.

— Ну, дедушка, я тебя сейчас выручу. Стой, р-равняйсь!.. Ребята, желаете козла принять в эскадрон?

Солдаты обрадовались:

— Сделайте милость, Никандра Евстигнеевич! Наши кони давно по козлу скучают. Мухи его не терпят. Самое разлюбезное дело выйдет, если возьмёте. Первый козёл будет во всей дивизии.

— Ладно. Сколько, старик, за козла хочешь вместе с верёвкой?

— Да что вы, служивые! Буду я с вас деньги брать? Вам в походе каждая копеечка нужна: и на шило, и на мыло, и попить чтобы было. Берите так.

— Утешный старик. Ну, спасибо тебе.

— А вы далеко ли, воины, путь держите?

— Мы-то? А вот едем мы врагов бить.

— Ах вы, мои милые! Ну, дай вам бог в сохранности вернуться.

— И ты живи, дедушка, поскрипывай. Эй, Петров, заводи!

Ударили в тарелки, засвистали соловьями, залился подголосок…

Пришёл дед домой — туча тучей. Со старухой и говорить не хочет. Это он нарочно так притворился, что будто бы ему козла зарезанного жалко. Старуха поверила и ничего не расспрашивает.

Но как прошло недели с две, а козёл всё не возвращается, тут уж дед признался во всём откровенно. Ужасно баба обрадовалась:

— Спасибо, голубчик. Снял ты с моей, души камень.

А козёл как поступил на военную службу, так как будто в ней родился. И сразу стал страх какой отчаянный! Бывало, идут драгуны перед обедом к водке, а уж кто-нибудь непременно вспомнит:

— Надо было бы и козлу поднести. Вася, Вася!.. Василий Васильевич!

А он тут как тут. Вихрем примчался. Бородой трясёт:

— Водки мне-е-е-е!

И хлеб с солью ему полагался. И табачку давали пожевать. А за сахаром он сам по солдатским карманам лазил.

Но зато как только полк выходит на учение или на смотр, он уж непременно при первом эскадроне, в первом взводе, в первом ряду, рядом с правофланговой лошадью. Отогнать его было никак невозможно. Даже генералы махнули на него рукой. Безобразно, конечно, когда козёл своим диким галопом скачет рядом с конями, но ничего, мирились, знали, что козёл — полковой любимец.

Дед-баба до сих пор поскрипывают, но уж очень старенькие стали, вовсе дряхлые. Кошка Машка оглохла. Патрашка совсем поглупел, разленился, и стал у него прескверный характер. Один скворец держится молодцом. Бывало, утром вдруг заорёт:

— Бэ-э-э! Молочка бы мне-е-е-е!..

Баба так к окну и метнётся, а потом на скворца полотенцем замахает:

— Кшшш… ты, окаянный! До чего напугал. Я и вправду подумала, что это наша милая козинька просится…

Однажды маленький мальчик Евсейка — очень хороший человек! — сидя на берегу моря, удил рыбу. Это очень скучное дело. День был жаркий; стал Евсейка со скуки дремать и — бултых! — свалился в воду.

Свалился, но ничего, не испугался и плывёт тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.

Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг — очень хорошо!

Ползёт, не торопясь, алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут, качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над её тяжёлым щитом играют две маленькие зелёные рыбёшки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везёт свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил:

И вдруг слышит, над головою у него точно кларнет запищал:

— Вы кто такой?

Смотрит, над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно её уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.

— Это вы говорите? — спросил Евсей.

— Я-а…

Удивился Евсейка и сердито спрашивает:

— Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!