Анна Ахматова - Тропинка 03-1998

— Ну вот, — подумал Ложконосик, — нос на месте. Как же теперь с Чир-Чиром помириться?

А пока всё это происходило, Чир-Чир, нахохлившись, сидел в своём гнезде.

— Вот так всегда, — думал он. — Ты для них всё, а они о тебе даже не подумают. Знал ведь, что для меня его нос не просто нос, а кормушка. Нет, ему, видите ли, красный морковный нос дороже! Он, видите ли, на сказочного снеговика будет походить! Нашёл о чём мечтать! Я вот не мечтаю на какого-нибудь сказочного орла походить. Была бы ещё морковка как морковка. Хоть клюнуть иногда. А то вата какая-то!

И вдруг Чир-Чир подумал:

— А может, он действительно здорово мечтал об этом носе? А я его не понял, рассердился на него... А ведь я старше, умнее, должен понимать... Ну и мало ли что — кормушка. Таня всё равно что-нибудь придумает. А я из-за какого-то носа с другом поссорился! Разве я с ним из-за носа дружил? Вовсе нет! Разве я правильно сделал? Нет, надо полететь помириться с Ложконосиком. Не стоит из-за таких пустяков хороших друзей терять!

И Чир-Чир полетел к Ложконосику. И прилетел как раз тогда, когда прежний нос уже занял своё доброе старое место.

Чир-Чиру было очень стыдно перед Ложконосиком.

— Может, тебе больше нравится морковный нос? — робко спросил он. — Мне-то всё равно, я с тобой с любым носом дружить буду!

— Нет, — твердо заявил Ложконосик, — не надо мне другого носа. Чтобы я из-за него с друзьями ссорился! Да и что это за милиционер с красным носом!

Так благополучно эта носообменная история и закончилась.

А бедной Завидусе пришлось всё-таки плохо.

Марине было очень стыдно за свою снеговичку.

— Почему она такая? — удивлялась Марина.

— Но ведь ты сама всем завидуешь! — сказала Таня. — Ты же позавидовала вчера, какая у Оли шубка!

— Да-а-а, она у неё такая красивая, такая белая. А у меня так чёрная.

— Зато в твоей шубке тебе можно и с горки сколько хочешь кататься, и в снегу барахтаться.

Она не пачкается. А Оле бабушка ничего не разрешает делать.

— Тебе-то хорошо говорить, у тебя-то шубка с капюшончиком!

Марине всегда казалось, что у других всё лучше. С ней и играть поэтому не хотели. Ведь она только и думала, что другим и снежки мягче достаются, и попадает их в других меньше. Вот вместо игры и доказывай ей, что всё делается справедливо и для всех одинаково. Поиграешь с ней, послушаешь-послушаешь, и сам начинаешь думать, что вот у Петьки место в игре лучше, а Андрейке солнце в глаза не бьёт, потому он и выигрывает, а Наташке так Славка подыгрывает. Не игра получается, а ссора. Начнут все играть весело, а потом разобидятся друг на друга, рассердятся и разойдутся.

Но себя Марина со стороны не видела. А вот Завидусю видела. Однако она никак не соглашалась, что сама в её поведении виновата. Она даже пыталась уговорить свою снеговичку:

— Ну как тебе не стыдно всем завидовать?

— А я не завидую! — отвечала Завидуся. — Просто у всех всё хорошее, а у меня нет.

— Ну чего у тебя такого хорошего нет?

— А вот такой шубки, как у тебя.

— Да зачем тебе шубка? Ведь снеговикам же не холодно!

— Зато в шубке красиво!

Что можно было поделать с Завидусей!

— Я же ведь давно не говорю: “Тебе-то везёт...”, — жаловалась Марина Тане. — Петька жадный, но ведь над его Жадиной никто так не смеётся, как над Завидуськой.

— Наверное, потому, — говорила Таня, — что у Петьки жадность снаружи. Уж если он не даёт, так сразу видно, что жадничает. А как кому дал, так жадность и кончилась.

— А у меня что, зависть внутри, что ли?

— Наверное. Ты хоть и молчишь, а всё равно завидуешь. А Петька уже совсем не такой жадный стал, как раньше. Он даже вчера всех конфетами угощал. У него день рождения был.

— Везёт Петьке, у него день рождения уже был. А у меня когда ещё будет!

— Но у него уже прошёл, а у тебя ещё нет! И у него зимой, а у тебя летом. Это даже лучше!

В это время послышался голосок Завидуси:

— Да-а, тебе-то, Чир-Чирчик, везёт, ты по ночам спишь и сны видишь. А я вот не сплю и снов не вижу!

— А ты спи! — посоветовал Ложконосик.

— Да-а, Ложконосичек, тебе хорошо говорить, другие играть будут, а я спать...

Все засмеялись.

— Ну вот видишь! — сказала Таня.

— Сломаю я её! — разозлилась Марина.

— Ой, как же ты её сломаешь? — встревожилась Таня. — Она же не виновата, что ты её такую слепила. Она же на тебя смотреть будет.