Анна Гуреева - 7 интервью о научной журналистике

В последнее время, мне кажется, превалирует тенденция универсализации. Она предполагает, что журналист должен уметь писать обо всем: бросили его на спорт – пишет о спорте, бросили на экономику – значит, об экономике. Обосновывается это тем, что массовый зритель или читатель все равно не разбирается в проблемах, про которые ему рассказывают, а мнением немногих специалистов можно пренебречь.

Да, каждый отдельный журналист может пренебречь немногими специалистами. Но все вместе они пренебрегать специалистами не могут, потому что аудитория – это набор специалистов в разных областях.

Профессионал в какой-то конкретной сфере, когда читает о ней статью в газете, отмечает большое количество ошибок. А журналисты пишут обо всем. Следовательно, все напечатанное в газетах в чем-то неверно. Сегодня многие журналисты лишь приблизительно знают, о чем говорят. Научный журналист себе такого позволить не имеет права, если, конечно, хочет и дальше оставаться научным журналистом.

Конечно, и для специализации, и для универсализации есть аргументы «за» и «против». Специализация хороша, потому что знаешь, о чем пишешь. Плоха – потому что изданию требуется больше журналистов и, соответственно, затраты выше. Универсализация хороша, потому что от журналиста больше проку, плоха – потому что ошибок много. И так далее.

Но меня подобные рассуждения не устраивают. Давайте рассуждать как журналисты, понимающие толк в науке.

Изначально я – физик, и приведенный в качестве примера подход для меня выглядит, скажем, подобно утверждению, что «тепло – это хорошо, а холодно – это плохо». Смотря для чего. Отдыхать и купаться, естественно, лучше, когда тепло, а хранить продукты лучше все же в холодильнике.

С точки зрения физика (и научного журналиста) ситуация выглядит следующим образом.

Если журналист одинаково легко берется писать о светской жизни, науке, спорте, политике и экономике, то он движется к более вероятному, требующему малых затрат, т. е. хуже и хуже организованному состоянию.

И это, между прочим, соответствует закону природы – закону возрастания энтропии, беспорядка. Любая система стремится переходить от упорядоченного, т. е. менее вероятного состояния, к неупорядоченному, реализуемому большим числом способов, более вероятному состоянию, которое ведет прямиком к деградации. Превращая свою информацию с ошибками в массовую, журналист и общество подталкивает к более вероятному состоянию, в сторону дезорганизации.

Чтобы противостоять деградации, требуется напряжение сил и ума. Не у всех хватает упорства, желания работать больше других. И тогда, с удовольствием подчиняясь принципу наименьшего действия, в конце пути журналист приходит к представлению, что может абсолютно все.

Мне такой путь кажется неправильным, хотя и перспективным для каждого отдельного журналиста, потому что со временем он начинает знать все меньше о все большем, пока не достигает идеального состояния – «ничегонезнания» обо всем. С такой позиции, действительно, очень удобно писать, о чем захочешь.

Уже сама постановка вашего вопроса: «Чем отличается научная журналистика от других тематических направлений?», – говорит о том, что вы неявно исходите из того, что специализация, если и не очень популярна среди журналистов, то по крайней мере, не исчезла совсем.

В научной журналистике существует удивительный парадокс: тот, кто специализируется на ней, должен быть универсалом в науке, что само по себе очень трудно, потому что в науке много всяких областей, направлений и разделов. Скажем, математики, которые занимаются теорией чисел, уже не понимают математиков, которые занимаются, скажем, топологией. У каждой области знания свой язык, свои формы представления, способы доказательства. А если вспомнить, что научному журналисту приходится иметь дело и с математикой, и с химией, и с биологией, и с географией – и всем, чем угодно, то получается, что он должен быть универсалом, хотя любой ученый специализируется так же, как и журналист. И вот в условиях этого парадокса – «быть универсалом среди специалистов» – и приходится работать научному журналисту. Быть переводчиком со всех научных жаргонов и наречий на общепонятный литературный язык. Поле его деятельности необъятно. Чем больше он работает, тем лучше понимает, что живет в мире незнаемого. Пожалуй, больше ни в одной журналистской специализации таких трудных условий нет. Научная журналистика – это вызов, и не каждый журналист в состоянии его принять.