Николай Голь - Жизнь замечательных растений

В общем и целом, если оставить в стороне масштабы, механизацию и современные технологии, процесс изготовления бумаги и сейчас состоит у нас из тех же операций. Но мы немного забежали вперёд. До нас ещё далеко.

Китайцы хранили свой бумажный секрет, словно величайшую государственную тайну. Ещё долгие годы в Европе не знали, как делается бумага. Европейцы писали на выделанных особым образом шкурах животных — пергаменте. Он был так дорог, что книги приковывали металлическими цепями к специальным подставкам. Потом изобрели свой способ изготовления растительной бумаги — из льняных нитей. Это изобретение приписывают итальянцам. Оно, если верить историческому преданию, было случайным.

Один доминиканский монах за какую-то провинность получил нагоняй от настоятеля обители. Несправедливое, как ему казалось, наказание. Вернувшись в келью, монах весь дрожал от сдерживаемой ярости. Как ему хотелось высказать вслух всё, что он думает о настоятеле! Но нельзя: ругаться — большой грех. Чтобы не нагрешить, доминиканец стал грызть свою льняную сутану, сплёвывая изжёванные комки на изразцовую печь, топившуюся в углу. А потом принялся за уборку — противно же жить в заплёванной келье! Отодрав от кафеля печки запекшиеся льняные лепёшки, монах обнаружил, что они получились тонкими, гладкими и прочными, как пергамент. Он попробовал писать на них — и…

Так это или не так, но в трактате XVI века было записано: «Бумага — орудие учёных. Бумага — сокровище учеников, фундамент человеческой дружбы. О, бумага, ты воистину величественное творение!»

В наши дни бумагу изготавливают в основном из легендарного растения ель.

Эта книга написана на бумаге. Самый первый её вариант, черновик, писался карандашом. Написав что-нибудь лишнее, я брал резинку, ластик, и стирал с бумаги ненужное. При этом я думал о слезах. И не только потому, что до слёз было жалко уничтожаемый текст. Я думал о слезах дерева. Сколько веков они льются, точно сказать невозможно.

В 1493 году, во время второй экспедиции Колумба в Америку, испанцы с удивлением наблюдали, как местные жители развлекаются какой-то игрой, используя для этого удивительные для европейцев мячи — упругие, подпрыгивающие при ударе о землю высоко вверх. Причём индейцы делали эти шары прямо на глазах у потрясённых зрителей, пожевав вязкое чёрное вещество: раз-два и готово!

Чуть позже конкистадоры Фернандо Кортеса, завоевателя Мексики, видели, как жрецы ацтеков лепят из чёрной массы фигурки богов. Удивлялись они и плащу местного вождя — одежде, которая не промокала под дождём. И обуви, которая индейцам всегда была по мерке — они просто обливали себе ступни незнакомой европейцам густой жидкостью, та быстро застывала, и можно было ходить по руслам ручьёв, не боясь замочить ноги. А ещё местные жители смазывали тем же веществом плетёные корзины, и в них, как в вёдрах, носили воду. А однажды, прорубаясь сквозь чащу, конкистадоры обнаружили, что их острые мечи перестали резать деревья, покрывшись липкой массой, словно сами собой оделись в ножны.

Всё это сумели тогда же записать, но сопоставить факты не смогли. Прошло два с половиной столетия и, путешествуя по Перу в 1735-1742 годах, французский исследователь Шарль Мари де ла Кондамин, член Парижской академии наук, почётный член Петербургской академии, заново открыл поразившее ещё Колумба южно-американское вещество.

Местные жители называли его «каучу» — от слов «кау» — «дерево» и «учу» — «плакать». Слёзы дерева. Это название вовсе не было случайным: каучук, как назвал его ла Кондамин, получали, надрезав кору на стволе дерева, именуемого гевея. Из смолы, вытекавшей из разрезов, получались и мячи, и плащи, и своеобразные калоши, и нечаянные ножны для мечей.

Ла Кондамин привёз каучук в Европу. Но что с ним делать, придумали не сразу. Первое практическое применение каучука относят к 1770 году и связывают с именем Джозефа Пристли, английского химика, философа, натуралиста. Заниматься замечательными растениями ему было не впервой: именно Пристли доказал, что растения поглощают углекислый газ и вырабатывают кислород, делая воздух пригодным для дыхания.