Владимир Верников - Тропой флибустьеров [Очерки]

Действительно, в руках государства уже находится немало заводов, которые еще недавно принадлежали иностранным хозяевам. Правда, предприятия небольшие, тягаться с «Тексако» им не под силу. И все же это важная победа молодого государства, теперь оно само распоряжается своим богатством: часть нефти идет на экспорт, а остальная — на нужды страны и на предприятия нефтехимии, где превращается в синтетические волокна, удобрения и многое другое. Это позволило Тринидаду за сравнительно короткий срок заметно поправить свое финансовое положение — ведь на нефть и нефтепродукты приходится 90 процентов национального экспорта.

На предприятия «Тексако» меня, конечно же, не пустили. Но на нефтезаводе, некогда принадлежавшем англо-голландской компании «Шелл», а теперь являющемся собственностью Тринидада и Тобаго, побывать удалось. Называется он «Тринток», его мощность — 100 тысяч баррелей в день.

Директор завода Рой Стивенсон, молодой инженер, тринидадец, работавший здесь и прежде, водил меня от одной установки к другой и подробно объяснял ход превращения нефти в различные продукты — бензин, керосин, мазут. И, как бы между прочим, всякий раз добавлял всего одно слово: «тринидадский». «Тринидадская нефть». «Тринидадский бензин». И так далее.

Вначале столь часто употребляемое слово мне показалось немного навязчивым, но потом я понял, что в нем заключена национальная гордость тринидадцев, долгие годы бессильно наблюдавших, как их обкрадывают. Теперь завод работает на нужды страны. Работает более ритмично, чем раньше, а правительство намеревается в ближайшее время увеличить его мощность.

Решительный курс Тринидада и Тобаго взять под свой контроль природные богатства вызвал резкое недовольство межнациональных монополий. Они поняли, что в этой стране у них уходит почва из-под ног. Вот что, к примеру, писала по этому поводу американская газета «Нэйшн»: «В богатом нефтью Тринидаде Э. Уильямс пошел дальше любого другого карибского лидера в своих требованиях участия правительства в принадлежащих иностранцам предприятиях. В руках государства уже находится целый ряд компаний, в том числе крупнейший отель „Хилтон“, мукомольные мельницы, мясокомбинат, телефонная станция, бензоколонки».

Теперь, спустя некоторое время, этот перечень можно продолжить. Однако и обольщаться не стоит: в экономике страны иностранный капитал по-прежнему очень силен. Даже в таких ведущих отраслях, как сахарная и химическая промышленность, добыча и переработка газа, в сельском хозяйстве. Будущее покажет, как скоро правительству удастся и здесь взять все под свой контроль. Во всяком случае, национализация, которую оно проводит, требует немалых денег, а источники их поступления не увеличиваются.

На Тринидаде заниматься сухими экономическими подсчетами приходится всякий раз, когда знакомишься с той или иной проблемой и путями ее решения. Скажем, та же безработица. Хотя она постепенно снижается, пока все же невероятно велика — около двадцати процентов. Особенно страдает от нее молодежь: каждый третий окончивший среднюю школу (они, кстати, здесь бесплатные и принадлежат государству) остается не у дел. Сколько же это человеческих трагедий и разбитых иллюзий! Единственный путь дать этим сотням тысяч человек работу — строить новые предприятия. Но опять приходится говорить о финансовых возможностях государства…

А ведь Тринидад и Тобаго — богатая страна, ей нельзя пожаловаться на бедность недр. Кроме нефти и газа, она имеет и редчайшие запасы природного асфальта. Тот самый асфальт, который во всем мире вырабатывают на заводах, здесь черпают экскаваторами прямо из огромного озера, что находится в тридцати с небольшим километрах от столицы, в деревушке Ла Бреа.

Я долго смотрел на это чудо природы — почти сто акров земли занимает оно. Черная, слегка колышущаяся у центра поверхность, кое-где пробиваемая газовыми фонтанчиками, рождала ужас — этакий гигантский чертов котел. Временами из бурлящего чрева озера появляются какие-то предметы, оброненные или брошенные когда-то, и вскоре исчезают, затянутые пучиной. Поверхность вновь становится ровной — морщины и складки разглаживаются, чтобы напомнить о себе в другом месте.

А рабочие, занятые на добыче асфальта, не обращают на эти «мелочи» никакого внимания. Они деловито и спокойно укладывают невдалеке от берега широкие лаги — толстые доски, на которые затем въезжают экскаватор и самосвалы. Говорят, что глубина озера — до сорока метров, а запасы асфальта и подсчитать трудно. Хотя добывают его ежегодно почти сто тысяч тонн — в основном на экспорт в Англию и ФРГ, — за многие десятилетия берега озера почти не изменились.