Владимир Верников - Тропой флибустьеров [Очерки]

Так, предстояло построить сорок пять водохранилищ, проложить сотни километров дорог, возвести за сравнительно короткий срок множество жилых домов, больниц, школ, кинотеатров, клубов. А главное, почти заново создать сельскохозяйственную базу — не везти же продукты с «большого острова»! И — вопрос вопросов: где взять людей?

Вот тогда-то и обратилась народная власть к молодежи Кубы с призывом ехать на Пинос. Ехать действительно осваивать его. Союз молодых коммунистов — кубинский комсомол — объявил призыв добровольцев: «Лучшие — на Пинос!» Первые 1200 энтузиастов прибыли туда через две недели. Жили в поставленных ими же палатках, спали на набитых травой матрасах, делили питьевую воду по граммам, воевали с москитами, не уступающими по своей кровожадности знаменитой сибирской мошке, и — работали.

Взрывали неподатливую, каменистую землю, долбили ее кирками, засыпая нередко лунки привезенной с другой части острова землей, ведрами и в железных бочках таскали из речушки воду, чтобы напоить первые ростки. Скептики ехидно улыбались: мол, посмотрим, что из этого выйдет и на сколько хватит их энтузиазма. Но пример первых позвал в дорогу новые отряды. И они, едва высадившись с паромов на длинный дощатый пирс Нуэва-Хероны, тут же принимались за дело. Через несколько месяцев комсомол рапортовал: «Есть первая тысяча кабальерий [3] Кабальерия — мера площади; равна 13,4 гектара. цитрусовых посадок!»

Сейчас, слушая рассказы тех, что были тогда первыми, невольно вспоминаешь нашу целину. Тот же порыв, та же решимость, то же мужество и та же высокая гражданская сознательность. Впрочем, многие кубинцы, знающие историю нашей страны, тоже называют себя целинниками. Заслуженно называют — имеют право.

Лайда Адан — сейчас она секретарь регионального комитета Коммунистической партии Пиноса — тогда была совсем юной, семнадцати лет. Вместе со своими подругами с текстильной фабрики под Гаваной она одной из первых приехала на Пинос в составе батальона «Стальные девушки» — ничего не поделаешь, любили в те годы хлесткие названия! Поручили им выхаживать саженцы: хрупкий зеленый росток, едва проклюнувшийся из семени, набирал силу в специальном пластиковом пакете с хорошо обогащенной землей.

Миллионы таких пакетов были на их попечении, и в каждом — робкая еще жизнь. Значит, проследи, чтоб вездесущий сорняк не забил будущее дерево, полей его, убери от жгучего солнца, обрежь боковые побеги, мешающие росту, аккуратно взрыхли землю. Дня не всегда хватало — на тропической жаре особенно не побегаешь, поэтому нередко оставались в поле до позднего вечера. А потом, наскоро перекусив, мчались в школу, благо она была неподалеку, в соседних палатках.

Так они жили. И радовались, как дети, когда их саженцы из питомника переносили в грунт. Радовались делу и дружбе, сплотившей их. Учились, несмотря ни на что. Лайда заочно окончила агрономический факультет Гаванского университета и вскоре была назначена командиром их «девчоночьего батальона». А когда его как выполнившего свой долг расформировали, пригласили работать в провинциальный комитет партии. Теперь она одна из его руководителей.

Как и прежде, одета в куртку и брюки защитного цвета — очень ее костюм напоминает форму наших студенческих строительных отрядов. Темноволосая, с большими черными глазами и правильными чертами лица, она и поныне порывиста в движениях, категорична в словах. «Думали девушки тогда о маникюре?»— «Нет. О том, чтобы выспаться думали». — «А свадьбы были?» — «Нет. Ребята и девушки жили и работали вначале в разных местах. Потом исправили эту глупость». И все в таком же духе…

Кабинет Лайды скромен: полки с книгами, на тумбочке — газеты и журналы, радиоприемник, на стене — портрет Че Гевары. Часто звонит телефон, открываются двери, а она, увлекшись рассказом о тех памятных днях, словно не замечает ничего этого. И лишь в самом конце, желая убедить окончательно в величии сделанного, сыплет цифрами: до революции на Пиносе было всего 11 тысяч жителей, а сейчас — свыше 42 тысяч, обрабатывалось всего два процента земель, сейчас — почти половина, было 60 километров дорог, стало около 800, раньше четыре врача приходилось на всех, теперь построены три госпиталя, около десятка поликлиник, станция «Скорой помощи», «банк крови» для чрезвычайных случаев и многое другое.

— В общем, мы свое дело сделали, — улыбаясь, говорит Лайда. — Конечно, не только мы, но и те, кто возводил дома и плотины, строил заводы и фабрики, школы и больницы.