Эстер Войджицки - The Woj Way. Как воспитать успешного человека

Эмпатия в принципе свойственна детям. Нужно лишь дать пример – и ребенок ему последует.

Еще один совет семьям: завести домашнее животное. Питомцы помогают привить детям сострадание и чувство ответственности. У нас вот было много животных: золотистый ретривер по кличке Трюфель, две кошки, три крысы. Девочкам приходилось ежедневно выгуливать и кормить собаку, играть, вычесывать шерсть, обнимать. Конечно же, они заботились о кошках и крысах. Домашние животные были полноценными членами семьи, даже получали подарки на Рождество и дни рождения. Таким образом, мои дочери постоянно заботились о других. Как-то летом мы решили, что пора Трюфель стать мамой. Мы устроили ей случку с шикарным золотистым ретривером из Окленда, и у нее родилось восемь очаровательных щенят.

Семья была в восторге. Девочки не могли поверить счастью и очень серьезно отнеслись к своим новым обязанностям. Ухаживали за малышами, смотрели, как те растут, а потом мы убрали машины из гаража, чтобы дать щенкам больше пространства. Дочки обеспечивали маму-собаку достаточным количеством еды и воды, следили, чтобы ее щенки адекватно питались, чтобы у них были все необходимые игрушки. Наш дом стал излюбленным местом для жителей всего квартала. Через два месяца дочери помогли мне найти каждому щенку новый дом и продолжали общаться с новыми владельцами. Им хотелось, чтобы каждой собаке было хорошо. Эмпатия в принципе свойственна детям. Нужно лишь дать пример – и ребенок ему последует.

Много лет назад у меня в классе оказался ученик по имени Доминик, родившийся в бедной семье где-то в Ист-Пало-Альто; на первый год [56] То есть в девятый класс. – Прим. перев. обучения в мою – лучшую в школе – группу английского языка он попал совершенно случайно. На самом деле ему там было не место, да он на это и не подписывался. Ошибка компьютера. Успеваемость у парня была никакая, и вообще он должен был учиться в классе коррекции. Хулиган из числа тех, кого обычно считают безнадежными. Агрессивный и злой, как всем казалось, совершенно без причины. Я-то понимала: он просто относится ко всем так, как дома относятся к нему.

С самого начала Доминик вызывал у меня беспокойство – и я решила позаботиться о нем. Две недели спустя я выяснила, что произошла ошибка в системе, но парень успел ко мне привязаться. Я спросила у него, не хочет ли он перейти в группу уровнем пониже. «Ни за что», – сказал он. Тогда я ответила: «Значит, придется поднапрячься, чтобы догнать остальных». Доминик принял вызов. Моей веры и уважения хватило, чтобы мальчик увидел в себе совершенно другого человека, у которого все получится. Я относилась к нему так же, как к остальным, ведь он и не был хуже других. Просто сам этого не понимал. Все силы, раньше тратившиеся на злость и хулиганство, теперь уходили на учебу. Удивительно, чего порой можно добиться добрым словом. Доминику пришлось нелегко, совсем нелегко. Он целый год оставался со мной после школы, упражняясь в чтении и письме. А потом решил записаться на мой курс журналистики. Ребенок, которого все школы в округе считали отстающим, настроился на то, чтобы превзойти нормальный уровень успеваемости для своего возраста.

Удивительное преображение. Доминик таки попал ко мне на уроки. Я отдала ему свой старый домашний компьютер, чтобы он мог работать вне стен школы; мальчик завел много новых друзей. Курс журналистики – это сообщество детей, знакомых друг с другом и заботящихся друг от друге. Парень остался весьма доволен, хоть путь его и был тернист. Научиться хорошо писать, чтобы его статьи можно было публиковать в газете, мальчишке было ох как непросто, а когда речь заходила об оценке его работы сверстниками, все становилось еще хуже. Однако все они, как говорят в Америке, «сидели в одной лодке», а потому Доминик не воспринимал критику слишком близко к сердцу, старался учиться писать. В какой-то момент он все-таки не выдержал давления. Ему хотелось добиться результата, но в свои силы он уже не верил.

Другой ребенок заявил, что на публикацию подали статью, которую он незадолго до этого прочитал в интернете. Оказалось, текст «написал» Доминик. Ему было очень стыдно, и он извинялся чуть ли не до слез. «У меня не было времени и сил написать самостоятельно. Не думал, будто кто-то узнает». Мы поговорили о том, насколько важно работу делать самому, и я решила ненадолго отстранить парня от работы над газетой. Мне требовалось показать, что плагиат – очень серьезное нарушение; вместе с тем мне очень не хотелось возвращать мальчишку в то озлобленное состояние, в котором он когда-то зашел ко мне в класс. Я догадывалась, почему Доминик так поступил. Я вполне могла посмотреть на ситуацию его глазами. И еще я осознавала: он нуждается в доброте и понимании, чтобы не свернуть со своего нового пути. Нотации и наказания лишь усугубили бы ситуацию: парень и без того хлебнул горя.