Михаил Ивин - У порога великой тайны

Спит Болонья. Ночь спустилась на древний город с его знаменитым университетом, с церковью Святого Доминика, где чуть белеют во тьме статуи работы Микеланджело. Уснула папская Болонья, и лишь изредка под крытыми галереями, обрамляющими ее улицы, пробегают запоздалые гуляки.

Тишина и мрак царят в окрестностях города, на всей густонаселенной равнине у подножия Апеннин. Лишь в городке Кортичелли, на уединенной вилле, утопающей в зелени, — шум и свет.

Только что в дом влетела ватага молодых людей с факелами и фонарями И что за зрелище — все молодчики в масках и под гримом. Шутовской маскарад? Вот они, отшвырнув с порога хозяина виллы — бледного длинноволосого старика, — ворвались в его кабинет. Крушат мебель, бьют стекла, приборы, рвут рукописи. Всем распоряжается долговязый юнец в черной бархатной маске, измазанный гримом больше других. Ломаным, измененным голосом он изредка отдает команды: «Бей!», «Изорвать эту грязную писанину!», «Круши!», «Все уничтожай!»

Со звоном разлетаются колбы, склянки. Под ногами — клочки рукописей. Налетчики подбираются к микроскопу. Безмолвный хозяин загораживает своим телом драгоценный прибор.

— Прочь! — Долговязый заносит над головой старика короткое трехгранное лезвие стилета.

Микроскоп изломан, дорогие линзы растоптаны каблуками.

Все сокрушено… Шайка, повинуясь знаку главаря, разбрасывает по комнатам горящие факелы и покидает виллу.

Старому слуге с трудом удается погасить пожар.

Тишина воцаряется снова над Кортичелли.

Что же это было? Налет грабителей на виллу богача? «Кошелек или жизнь»?! Нет. Синьор Марчелло Мальпиги — профессор Болонского университета, чья вилла подверглась разгрому в одну из осенних ночей 1680 года — вовсе не был богат. Да налетчики и не искали ни денег, ни драгоценностей. Разгром виллы явился, в сущности, отражением научного спора!

История науки знает немало случаев, когда для убеждения противника вместо доводов пускались в ход стилет, дубинка, кандалы, а то и огонь. В самом начале XVII века церковники сожгли на костре великого Джордано Бруно. Спустя два десятилетия в Тулузе инквизиторы сожгли по обвинению в безбожии ученого Лючилио Ванини, предварительно вырвав у него язык…

В Кортичелли старый Мальпиги отослал слугу и остался один в разгромленной комнате. Перед глазами ученого все еще стоял долговязый налетчик со стилетом. Это, конечно, был молодой Сбаралья. Мальпиги узнал его, несмотря на маску. Кто еще, кроме родственников доктора Сбаралья, мог питать столь бешеную ненависть ко всему, что связано с именем Мальпиги?!

Ученый не смыкал глаз до утра. Перебирал машинально в памяти события своей богатой злоключениями жизни.

… Ему семнадцать лет. Настало время покинуть отцовский дом близ Болоньи. Марчелло отправляется учиться в Болонский университет — старейший университет Европы, основанный еще в 1058 году.

Четыре года штудирует Марчелло философские труды Аристотеля, его учеников и других античных философов. И вот первый удар судьбы: умирают отец, мать и бабушка. Все трое — в один год. Держись, Марчелло: в двадцать один год ты стал главой семьи! В Кревалькоре остались семеро младших: четыре брата и три сестры. Надо бросать на время учение и ехать устраивать их.

В тот раз ему удалось вскоре вернуться в Болонью, уговорив дядю взять на себя заботу о семье. Но тут начались неприятности в университете.

Получив солидную философскую подготовку, Марчелло решил в дальнейшем посвятить себя медицине. Его привлекала анатомия, которая в те годы лишь зарождалась. Он перешел на медицинский факультет. И здесь у Мальпиги объявился непримиримый враг — профессор теоретической медицины Монтальбани.

Это был тот самый Монтальбани, который заставлял своих студентов давать присягу в том, что они никогда не станут сомневаться в правильности учения античных философов и врачей — Аристотеля, Галена, Гиппократа.

Монтальбани возненавидел Марини, учителя Марчелло. Марини, смелый ученый, не признавал тогдашней медицины, от которой припахивало шарлатанством. Свою ненависть мстительный Монтальбани перенес и на Мальпиги — лучшего ученика своего противника.

Жить стало труднее. Надо было не только постигать науку — новую науку, основанную на опыте, — но и отбиваться от клеветы, от поношений, делать вид, что не замечаешь ядовитых слушков, распускаемых врагами.