Георгий Юдин - Нечаянная радость. Христианские рассказы,сказки, притчи

Трижды перекрестился дед, поклонился в пояс, весело глянул на Илью и сказал:

– Ну, Илья, чем путника дорогого-нежданного угощать будешь?

– Да откуда ты меня знаешь? – удивился Илья.

– Э-э, пока из Киева шёл, стольких людей повидал-послушал! А муромский люд всё про твоё страстнотерпное сидение много рассказывал.

– Эка чего удумали! – смутился Илья.

– Да ты не красней, как девица. Подвиг твой людям нужен. Да… Вот я где, думаешь, побывал? В самом Киево-Печерском монастыре. Тамошние старцы-монахи своей праведной жизнью такие Божьи чудеса являют, что наше житьё рядом с ними одно вяканье и ковырянье.

Илья недоверчиво усмехнулся.

– Истинную правду говорю! – торопливо перекрестился дед. – Я б тебе такого порассказывал, да только вишь какое дело – рассказывал ка моя проголодалась.

– Ах ты, Господи! – всполошился Илья. – Что ж это я, недотёпа! Возьми, дедунь, в печи чего хочешь и ешь вдоволь.

А старичок, видать, исполнительный был, с первого разу такие просьбы беспрекословно исполнял. Мигом из тёплой печи ухватом горшок каши выволок, хлебушек из тряпицы развернул, луковицу скоро очистил, перекрестился, и пяти минут не прошло, как полгоршка в своё тщедушное тело уместил. Ложку облизал, крошки со стола в ладонь смахнул и туда же, в «рассказывалку».

– А теперь, – говорит, – слушай, Илюша, истинные сказания про печерских чудотворных старцев.

И так строго на Илью глянул, что он невольно на лавке выпрямился.

– Преподобный Антоний, тот, что основал этот монастырь, сначала на Афонскую святую гору пришёл и так воспламенился любовью к Богу, что стал умолять тамошнего игумена постричь его в монахи. А игумен, предвидя его будущую святую жизнь, постриг его.

Прошло немало времени, призывает этот игумен Антония и говорит: «Было мне нынче повелено от Бога идти тебе на Русь, в Киев. Иди с миром».

Он и пошёл и возле Днепра на высоком холме нашёл себе пещерку, что некогда варяги выкопали, сотворил молитву и поселился тут. И такую строгую жизнь сам себе назначил, что все, кто про это узнавал, приходили его жалеть. Он же ничего у них не брал, а только денно и нощно молился и через день немного сухого хлеба с водой съедал.

Стали приходящие возле него селиться в пещерах, и тогда же пришёл ещё один великий подвижник Феодосий. Было ему 23 года. Мать же никак не хотела видеть сына монахом, запирала на ключ, а если всё же он убегал, ловила и прилюдно била.

И не только одного Феодосия били.

После смерти благоверного князя Ярослава на престол сел Изяслав, и в это же время пришёл в пещеры блаженный Варлаам, сын сильнобогатого боярина Иоанна, и говорит: «Постригите меня в монахи, святые отцы». Ну они, согласно его желания, и постригли.

И тут, Илюша, богатый отец его так озлился, что пришёл со многими слугами и с великой яростью разогнал монахов во все стороны, а сына своего, блаженного Варлаама, извлёк из пещеры на свет Божий, сорвал с него убогие монашеские одежды и, облёкши в богатое боярское платье, поволок в свои палаты.

И князь Изяслав тоже разгневался на Антония и тотчас приказал все пещеры раскопать. Но княгиня его, добрая душа, умолила не гневить Бога, оставить старцев на месте.

Что он и сделал. И Антоний с братией ещё сорок лет в пещерах прожил, больных исцелял и пророчествовал. И всё сбывалось, как он предрекал.

– А что сбывалось-то?

– Про многое не знаю, врать не буду, но вот однажды пришли к Антонию три князя Ярославича: Изяслав, князь Киевский, Святослав Черниговский и Всеволод Переяславский, и говорят:

«Идём мы походом на половцев. Благослови, святой отец».

Антоний же, провидя судьбу каждого, прослезился и ответил:

«Ради грехов ваших вы будете поражены варварами. Многие из воинов будут потоплены в реке, другие будут томимы в плену, а прочие падут от меча».

Что и сбылось на реке Альте. Войско наше побили, князья бегством спаслись, а поганые половцы по всей Руси рассеялись и принялись губить и разорять её…

Илья с такой яростью грохнул кулачищами по дубовой столешнице, что старичок со страха под самый потолок взвился, чуть было доски головой не пробил.

– Ну нет, Илюша, – опасливо сказал дед, – ежели ты так серчать будешь, я, пожалуй, помолчу лучше.

– Да как же не серчать-то! – воскликнул Илья. – Уж сколько лет сыроедцы [8] С ы р о е д ц ы – кочевники. эти, как саранча, лезут, и никто им руки загребущие не укоротит.

– Не послал нам Господь пока такого сильномогучего богатыря, – вздохнул старичок. – Ну, слушай дальше, да не пугай больше, а то помру – и не узнаешь про чудеса-то.