Марта Баранова - Тяпа, Борька и ракета

Так было не раз во время съемок. Вздорная обезьяна налетала на кого-нибудь, больно кусала нос или щеку, а уже в следующее мгновение раскачивалась на дереве и строила гримасы.

Оператор и режиссер не шевелились, они боялись разозлить мартышку.

— Рена, сейчас же отпусти! — раздался тихий, спокойный голос Софьи Лэп. — Отпусти, Рена! Ну, пожалуйста…

Рена, невинно моргая, смотрела на дрессировщицу. Потом зевнула, медленно разжала лапы, почесалась. Дрессировщица крепко схватила мартышку. А девочка, стуча каблуками, сбежала со сцены. Волосы ее были всклокочены, белые банты помяты.

Киногруппа облегченно вздохнула.

— Дорогие друзья! — бодро сказал директор. — Сегодня у нас премьера. Вы первые зрители фильма, над которым целый год работали наши уважаемые гости. Сейчас погаснет свет, и вы узнаете в смелом пассажире ракеты вот эту самую обезьянку. И, я надеюсь, великодушно простите озорницу Рену!

Едва он произнес это имя, как дрессированная мартышка выхватила из директорского кармана платок и, помахав им, послала зрителям воздушный поцелуй.

Под общий смех гости сошли со сцены.

Погас свет. Набегающими волнами полилась непривычно звенящая музыка. В темноте зажглись звезды. Они были неподвижны. Лишь крохотная светящаяся точка стремительным полетом нарушала спокойствие Вселенной: на Землю спешно возвращалась ракета. Но еще быстрее достигли Земли сигналы бедствия. Экипаж корабля сообщал, что он попал в ливень опасных лучей.

Тревожно начинался фильм. Казалось, сама космическая тишина спустилась в зал. На стартовых площадках застыли остроносые ракеты. Опустели вокзалы межпланетных сообщений. В ожидании, когда ученые разгадают тайну лучей и найдут защиту от них, тосковали, как при вынужденной посадке, звездолетчики.

Но вот во весь экран улыбается знакомая мордочка. Рена! Вот кто полетит в космос на разведку. Обученная обезьяна по сигналу с Земли будет нажимать на рычаги аппаратов, сообщая ученым о своем самочувствии.

И все-таки страшно. Даже за обезьяну.

Одетую в защитный костюм Рену сажают в кабину и пристегивают ремнями к креслу. Рена вертит головой, скалит за стеклом шлема зубы и открывает рот. Может быть, она хочет что-то сказать на прощание?

«Гав! — прозвучало на весь зрительный зал. И опять: — Гав! Гав!»

Звукооператор не мог ничего понять: что такое, откуда этот лай? Никакой собаки во время записи звука не было! Что за странные звуки?!

А лай, как назло, не кончался. Теперь было ясно, что он доносится не из репродукторов. Зрители шикали, вертелись и старались не пропустить мелькавшие кадры.

Кто-то бегал в темноте по проходу, тихо ругался:

— Ах, безобразники! Собаку притащили!

Зажегся свет, и все увидели нарушителей.

Между рядами с визгом катилась белая собачонка, за собачонкой гнался, приседая, контролер, за контролером бежал растерянный мальчишка, а за мальчишкой быстро шагал директор.

Запутавшись в лабиринте кресел, собака на мгновение остановилась. Ее тут же схватили четыре руки. Контролер тянул нарушительницу к себе, мальчишка сопротивлялся.

— Что это такое? — прогремел подоспевший директор.

— Это… Это Тяпа, — не отпуская собаку, сказал мальчишка. — Я хотел…

— Я не знаю, что ты хотел. Я требую, чтобы ты сейчас же покинул зал! — И директор указал на дверь.

Контролер, взглянув на красное лицо начальника, выпустил собаку. Мальчишка проворно схватил ее, распахнул пальто и, прижав затихший белый клубок к груди, поплелся к выходу.

— Эх ты, тяпа-растяпа! — бросил ему кто-то в спину.

Директор устало опустился в кресло и вытер платком лоб.

Премьера продолжалась.

В тот же день, вечером, жителей соседнего с кинотеатром шестиэтажного дома взволновал неожиданный взрыв.

Этот дом занимал особое место в городе: он был пограничным. С одной его стороны была красивая улица, которая родилась совсем недавно, но уже украсилась тоненькими упругими деревцами, сверкала вывесками магазинов и ателье. За широкой серой спиной дома открывалось просторное поле, откуда дули вольные ветры с запахом полыни. У самого края поля вырос городок из железных гаражей, а на дальнем конце начинался лес, стояла маленькая деревенька. К деревеньке со всех сторон подступали высокие строительные краны.

Пустырь вскоре должен был исчезнуть, а пока здесь хозяйничали ребята.