Риталий Заславский: Тяпа

Жил такой человек на земле — Юрий Яновский. Он писал книги о кораблях и всадниках, сочинял стихи на русском и украинском языках. Иногда, мучительно подыскивая слово, Юрий Иванович в задумчивой рассеянности поглаживал примостившегося у ног фоксика Тяпу. Тот радовался, повизгивал, опрокидывался на спину и осторожно прихватывал зубами руку хозяина. Тяпа, как всякий фоксик, был прыгучим и радостным. Чем больше с ним играли, тем возбужденнее и назойливее он становился. «Ну, хватит, хватит!» — говорил иногда Яновский, пытаясь отстраниться, но куда там: песик наскакивал, кружился вокруг него и вокруг себя, припадал на передние лапы, вертел со скоростью пропеллера обрубком хвоста и звонко лаял, приглашая Юрия Ивановича побегать с ним, повеселиться.

Всё. Работать было уже невозможно.

И тогда Яновский, продолжая играть с собакой, тихонько звал жену:

— Тамара! Тамарочка!

Тамара Юрьевна по визгу и возне легко догадывалась, что происходит. Она появлялась и быстро переключала внимание Тяпки на себя, потом, как бы играя, выводила его в другую комнату, оттуда — на лестницу, во двор и отправлялась с ним на долгую прогулку.

В квартире снова наступала тишина. Яновский писал.

Тамара Юрьевна хорошенько выгуливала фоксика. Вернувшись домой, он жадно пил воду; напившись, вскакивал на тахту и крепко засыпал. Иногда только подергивал во сне лапами и протяжно вздыхал — ему что-то снилось.

Казалось, так и проживет он свою нехитрую собачью жизнь с этими двумя добрыми людьми, самыми лучшими на свете.

Так бы оно и было, наверное.

Но внезапно безмятежность Тяпиных дней загадочно оборвалась. Он почувствовал это сразу. Юрий Иванович стал молчалив и тревожен. А тревога хозяина всегда передается собаке. Тяпа вглядывался в него, стараясь понять, но ничего не понял… Прогулки стали короткими. Тамара Юрьевна выводила его на поводке — и тут же забирала домой. Она все время куда-то торопилась. Тяпка затосковал: утрата ясности непереносима… Прошло еще несколько дней — и Тяпу выпустили во двор одного! На первых порах ему это понравилось: ходи, где хочешь и сколько хочешь. Дерись с другими собаками. Забирайся в мусорку — и никто на тебя не рассердится. Но потом перемена жизненных привычек стала угнетать Тяпу. Должно быть, ему начало мерещиться, что его разлюбили и даже бросили. Возвратившись с гулянья, он забивался в угол и лежал отвернувшись, чтобы все видели, какой он обиженный. Но и на это никто не обращал внимания…

Однажды на улице он услышал странный непрекращающийся гул. Тяпа неизвестно почему — всполошился. Он забежал в парадное, прижался к двери своей квартиры и так сидел неподвижно, пока кто-то из соседей не позвонил и Тамара Юрьевна не открыла. Он вошел и увидел, что в доме тоже все-все переменилось. В центре комнаты стоял большой раскрытый чемодан, Юрий Иванович копошился в нем, укладывая разные вещи. Это уже бывало и раньше, когда Юрий Иванович уезжал. Но теперь в чемодане оказались не только рубашки и книги. В него почему-то положили бумазейного паяца, всегда стоявшего на столике Тамары Юрьевны, туда же перекочевал толстопузый барашек и кубок из рубинового стекла. Никогда прежде эти предметы не трогали и даже не переставляли с места. Тяпу снова охватило непонятное волнение. Человеческая суета, которую еще совсем недавно он так любил, теперь настораживала и томила…

Гул, который на днях Тяпа услышал на улице, слышали сейчас, кажется, все. Он, этот гул, уже пробивался сквозь толстые стены кирпичного дома в квартиру — даже когда окна были закрыты.

Утром следующего дня Юрий Иванович сказал:

— Тамарочка, погуляйте, пожалуйста, с Тяпой, скоро придет машина…

— Ой, у меня еще столько дел, — ответила Тамара Юрьевна, — пусть побегает сам, он же далеко никогда не уходит.

И выпустила его.

Надо же было случиться, чтобы именно в этот день во двор забежала прехорошенькая болонка. Они познакомились, обнюхав друг друга, и побежали в соседний двор. Болонка была веселой и непоседливой — все наскоро осмотрев в этом дворе, она побежала дальше, а Тяпа не отставал — уж очень болонка понравилась ему. Так они пробегали несколько часов. И впервые за последние дни Тяпе было спокойно и легко…

А в это время Тамара Юрьевна с заплакаными глазами бегала по двору и надрываясь кричала:

— Тяпа! Тяпочка!

Юрий Иванович молча барабанил пальцами по капоту машины, нервно покусывал нижнюю губу.