Николай Назаркин - Три майские битвы на золотом поле

А почему? А потому что желание-то что-то с армией сделать у умных государственных людей есть, а возможностей нету. Денег нету, проще говоря. Ведь регулярная, снабженная запасами армия — очень разорительное для казны удовольствие.

Армия Морица и Фредерика-Генриха была очень похожа на все идеи умных людей из самых разных стран. Во-первых, она была регулярной. То есть существовала всегда, а не только на время войны. В военное время, то есть на время очередной кампании, набирались только рекруты, причем рекрутами «разбавляли» части ветеранов-регуляров, таким образом новички учились быстрее, а у ветеранов было потерь меньше.

Во-вторых, впервые была отделена от боевых частей служба тыла. Отряды по прежнему получали деньги на питание и тому подобное, но вот гоняться каждому солдату за крестьянином в надежде, что у того еще уцелела хоть коза, хоть цыпленок… да хоть кошка на продажу, было уже не нужно — продукты закупались на привале у маркитантов. Которым, само собой, осуществлять оптовые закупки заранее было куда легче. Такая система просуществовала аж целых двести лет!

Вот в самом последнем, в оптовых закупках, и крылось главное «ноу-хау» двух братьев-принцев. Они же были не только полководцами, но и штатгальтерами, фактически главами государства. Отсюда и родилась идея «государственного заказа», когда казна гарантированно, сразу за полновесное золото и серебро, закупает сто тысяч ружей, пятьдесят тысяч лошадей, а также — и вот это уж точно было впервые в мире — сто тысяч мундиров, сапог, шляп, ремней, медных котелков… всего. Вплоть до госзаказа на очки: впервые оптика была поставлена на поток, так что потом понявшие выгоду мастерские могли предлагать и обычным покупателям очки быстро и дешево — у них уже был запас разных стекол и проволоки, отшлифовать, померить — и готово! Все, как сейчас в магазинах. Ведь принц Мориц был немного близорук и заботился о своих офицерах, страдающих тем же.

Таким образом армия из разорительной обузы внезапно оборачивалась для местного гражданского населения очень выгодным делом! Ну а казна получала возросший налог и доходы от собственно войны. Неужели умные люди из других стран не видели такой возможности? Видели, конечно. Только… расходы-то миллионные — они сейчас, а доходы — они только после окончания кампании, а то и вообще в следующем году. А к тому времени, если такое дело затеешь, то кто его знает, как оно будет. В самом мягком случае главнокомандующий маркиз со штабными собутыльниками все себе заберут, а тебе медаль дадут. Медную. Ненадежное это дело, инвестиции.

А вот в Республике Соединенных Нидерландов, где на биржах сахара «на втором корню» (то есть даже не этого, а будущего урожая, который бы надо еще посадить, вырастить, собрать и привезти аж из Южной Америки!) продавали больше, чем его, сахара, вообще ели в Англии и Франции вместе взятых, такая политика себя оправдала. Тут привыкли к рискованным инвестициям, что возвращаются сторицей. Так, например, чтобы добыть средства на осаду Герцогенбоша принц Фредерик-Генрих не только потратил все, что причиталось государству от огромного богатства захваченного «Серебряного флота», но и сам, лично, залез в долги. Зато теперь почти тридцать тысяч человек неустанно воплощают в жизнь его грандиозный замысел.

Замысел победы над «Болотным драконом» и впрямь был грандиозен. Солдаты рыли и строили через болота, поля, перелески… Да что там болота — даже через все три реки! Через все вот это протянулись новые земляные стены. Герцогенбош окружили сразу два пояса укреплений. Внутренняя земляная насыпь, обращенная к городу, служила для защиты от вылазок испанцев. А вот внешняя, за полтора километра от городских стен, стала самой большой на тот момент — длина сорок пять километров, высота почти два метра — дамбой в истории. Дамбой, потому что реки — три реки сразу! — тоже были перекрыты. Вот это был размах — заставить сами реки течь по-другому! Город враз остался без подвоза продовольствия и боеприпасов.

А затем вступили в работу мельницы. Они откачивали воду из подходивших под самые стены болот. И вместо болот к стенам неотвратимо подходили пушки. Все, судьба Герцогенбоша была решена. Привыкший надеяться на регулярный подвоз, гарнизон пал духом. Нет, испанцы сражались храбро, но храбростью не заменишь ни пороха, ни ядер, ни пива с колбасой.

Двадцать девятого мая тысяча шестьсот двадцать девятого года был сделан первый выстрел по Герцогенбошу в кампанию принца Фредерика-Генриха. А четырнадцатого сентября «Болотный дракон» пал.