Астрид Линдгрен - Линдгрен А. Собрание сочинений - В 6 т. Т. 2 - Суперсыщик Калле Блумквист [ Суперсыщик Калле Блумквист; Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью; Калле Блумквист и Расмус; Расмус, Понтус и Глупыш]

— Красиво, — оценил Расмус.

Потом, еще немного подумав, спросил:

— А что, здесь, в доме, все решает, мама?

— Нет, ты тут ошибаешься, — сказал папа, — ты тут совершенно ошибаешься! Раньше все решала мама…

— Разве теперь она больше этого не делает?

— He-а, видишь ли, Крапинка стала такая взрослая, что у нас теперь так называемое коллегиальное правление.

Но мама только смеялась:

— Чепуха, конечно же, все решает папа. И теперь он решил, что нам пора поторапливаться.

Но тут Глупыш залаял, чтобы напомнить о своем существовании, и Расмус оживился.

— Я решаю еще один вопрос, — сказал он. — Да, и я тоже! Я решаю, что Глупыш идет с нами.

Глупыш громко залаял. «Глупыш идет с нами!» — он считал, что такие слова должны намного чаще произноситься в этом доме.

Мама наклонилась и погладила песика.

— Да, это ему, пожалуй, необходимо, — сказала она. — После всего, что он пережил… Но ты, разумеется, наденешь на него цепочку…

Глупыш залаял. Цепочка — это слово, наоборот, желательно вовсе упразднить.

Затем он еще сильнее залаял, потому что раздался стук в дверь и в дом вошел Понтус, веселый и краснощекий… и в синих джинсах.

Рванувшись вперед, Расмус толкнул его. Он сделал это потому, что страшно обрадовался при виде Понтуса, и еще потому, что на друге его были синие джинсы, да и сам он, Расмус, был подобающе одет, когда пришел Понтус. И потому что Глупыш был дома, и еще по многим причинам, которые он как раз сейчас вспомнить не мог.

— Ты видел, что про нас написано в газете? — оживленно спросил Понтус.

Расмус кивнул.

И, стоя у кухонных дверей, они вдруг осознали все то удивительное, что им пришлось пережить. Оно стало удивительным именно благодаря тому, что об этом написали в газете. И они смотрели друг на друга с чуточку удивленной улыбкой удовлетворения. Но не произносили ни слова. Расмус лишь сунул руки в карманы джинсов и слегка потянулся.

— Это, верно, очень кстати; Спичка, по крайней мере, успокоится хотя бы на несколько дней, — сказал он.

И Расмус с Понтусом пошли на праздник.

Каждый год, в последнее воскресенье мая, учебное заведение Вестанвика проводит свой большой весенний праздник в городском парке. В этот день сине-желтые флаги [44] Национальные флаги Швеции. так патриотично развеваются на своих белых древках, в этот день школьный хор поет о цветущих прекрасных долинах, в этот день ректор так красиво говорит о молодости и о весне. «О юность, как прекрасна ты!» — возвещает он своим кротким голосом, а все папы и мамы Вестанвика согласно кивают головами; они делают это каждый год. Ибо юность всегда одинаково прекрасна, хотя каждый год подрастают другие юноши и девушки. Он, старый ректор, повторяет это еще раз, так как уже забыл, что слова эти были уже произнесены однажды. «О юность, как прекрасна ты!» — возвещает он.

И каждая мама, каждый папа ищет взглядом именно своего мальчика или именно свою девочку. А иногда случается так, что эта девочка сидит на эстраде в розово-клетчатом, свеженакрахмаленном хлопчато-бумажном платье. Разумеется, прелестная, но очень опечаленная, зато мальчик, наоборот, — счастливый и бездумный бродит вокруг с мороженым во рту… на почтительном расстоянии от родителей, и не слушает, что говорит ректор. И тогда их мама думает, что одиннадцать лет — чудесный возраст.

Так думает и он сам, тот, кому одиннадцать.

— Слышишь, купим еще по порции мороженого, — говорит он Понтусу. — А еще одну я куплю Глупышу, он любит мороженое.

— Я уже съел две порции, — отказывается Понтус.

— Ш-ш-ш — это только легкое начало.

Ректор уже кончил говорить, и заиграл оркестр «Pling Plong Players», и сияло солнце, и цвела сирень. Быть может, уже следующим утром она начнет увядать, так как время ее прошло, но сегодня надо всем краеведческим парком льется ее сладостный аромат.

Глупыш тянул свою цепочку и всячески сопротивлялся. Он вовсе не думал, что оркестр «Pling Plong Players» — нечто выдающееся и его стоит слушать. Однако Расмусу и Понтусу хотелось и слушать, и смотреть.

— На самом деле они играют не так уж и плохо, — сказал Расмус.

— Не-а, — согласился Понтус. — А ты видел, что Йоаким все время таращит глаза на Крапинку? А что вообще сказала Крапинка, когда ты отдал ей фотографию?

— Елки-палки, не отдавал я ей фотографию, — с убитым видом признался Расмус. — Ну и дурак же я, понятно, я должен был сделать это, как только пришел утром домой.

— Да, ясное дело, — согласился Понтус. — А как с мороженым?