Из нас некоторые забормотали. Другие хихикнули. Кто-то фыркнул. Над головами пролетел по дуге бумажный самолетик. А Трёп будто и не видит.
— В них, понятное дело, есть огрехи, — говорит. — Плечо вывернуто неловко, ухо это посажено не на место. Но настоящее искусство не стремится и никогда не стремилось к безупречности.
Поднял одну фигурку, повертел в руках:
— Если бы мне сказали, что это произведения тридцатилетнего профессионального скульптора, я бы не удивился. — Он посмотрел нам в глаза. — А то, что это работа мальчика, мальчика, который, по общему мнению, — в подробности я входить не имею права — находится в тяжелейшем состоянии… Это, знаете ли, принять непросто.
И все же они словно живые. Глина. Камень. Часть земной тверди. И живые!
Убрал их. Взгромоздил на стол тяжеленный мешок с глиной.
— Так давайте вместе, — говорит, — поработаем своими неловкими человеческими руками, поищем этот внутренний свет.
Вечером пришли в пещеру и видим — там сидит Стивен. Прямо на коленях лепит какую-то фигурку. Рядом костерок горит. Поднял глаза, заметил нас, тут же опустил вновь и — ни слова.
— А мы двух твоих апостолов видели, — говорит Джорди.
— Нам учитель рисования показывал, — говорю. — Трёп его звать. Сказал, ты просто охренеть какой талантливый.
Стивен лепит себе.
— Курить будешь? — спрашивает Джорди.
Вытащил пару «Кэпстанов» из кармана рубахи, протянул Стивену.
— Омерзительные штуки, — говорит Стивен. — Наполняют скверной.
— Да ну? — говорит Джорди. Кашлянул, сплюнул, пока зажигал. — А такие здоровские. Ну, кто это там у тебя? Святой Подштанник?
— Святой Петр.
Джорди указал на пруд:
— Там этой фигни еще целая пропасть. До самого центра земли одна сплошная глина.
Стивен посмотрел на него.
— Нет, — говорит. — Приходил мальчик.
— Что? Сюда?
— Угу.
— Большой?
— Маленький. Вроде меня. Только худой, угловатый.
Мы с Джорди переглянулись.
— Скиннер, — говорю. — И что он сказал?
— Ничего. Сказал — слышал, что нас больше стало. А мне сказал, чтобы я выбирал, с кем водиться.
— А ты ему что? — спрашивает Джорди.
— Ничего. Сказал — уходи. Нож свой показал. Он ушел.
Взял двумя пальцами жука, который полз по его ступне. Осмотрел, раздавил большим пальцем и поднял повыше — будто ждет, что тот еще сделает.
— Куда он ушел? — спрашивает.
— Чего? — не понял Джорди.
— Да ничего, — говорит Стивен.
Бросил жука в огонь, оттуда зашипело — жук сгорел.
— Вот как надо, — говорит.
Огляделся.
— Святые жили в таких же пещерах, — говорит. — В пустыне. В глуши. Испытывали себя.
— Точно, — кивает Джорди. — Как тот тощий мужик, который жрал саранчу и всякую такую хренотень. И тот, другой, который ходил голым.
— Угу, — говорит Стивен.
Погладил влажную мягкую фигурку ладонью:
— В Беннете один святой отец однажды сказал, что мне, похоже, самое место в пустыне, а не в цивилизованном мире.
— А что там было? — спрашиваю. — В Беннете?
Стивен пожал плечами.
— Мы учили Катехизис, — говорит. — Читали молитвы. Ходили к мессе. Все время ели хлеб с вареньем. Учились, как в обычной школе: математика, правописание, география, всякое такое. А еще нам рассказывали про Бога, про чудеса, про то, как стать хорошим священником. В футбол играли, бегали кроссы в лесу. Многим там, похоже, очень хорошо было.
— Мы туда ездили, так нам понравилось, — говорит Джорди. — Много хороших ребят. Никакие матери и сестры не вяжутся.
— Нам это не всем подходило, — говорит Стивен. — Некоторые не могли приспособиться.
Мы с Джорди сели рядом с ним на камни. Курим, смотрим друг на друга, молчим, только птицы поют и ветерок шелестит в Саду Брэддока ветками, да где-то царапаются какие-то зверюшки. Вдалеке на окружном шоссе гудят машины. Я подкинул еще хвороста в огонь. Пальцы Стивена скользили по глине. Он все поглядывал на меня, будто изучал. А между его ладоней рождалась новая изумительная фигурка.
— Я туда зимой поехал, — говорит. — За мной прислали такси. В нем сидели еще три мальчика и священник. Папа и мама остались у входной двери. Мама плакала. Ехать оказалось недалеко. Даже меньше часа. Сам колледж старинный. Голые деревья, пустые поля вокруг. Мы подъехали к воротам, дальше — мимо пруда, и один из мальчиков говорит: «Вот, здесь будем учиться ходить по водам», а священник ему: «Да, именно». Уже темно было, когда он привел нас в здание.
Стивен поднял глаза. В пещере тоже темнело. Небо окрашивалось красным, а на его фоне темнел зазубренный край каменоломни.
Читать дальше