Михаил Новорусский - Приключения мальчика меньше пальчика

Пока я припоминал это, я догадался, что большеголовый кувыркун есть просто-напросто куколка комара. Правда, куколки обыкновенно бывают неподвижны. И только слегка дрыгают брюшком, если их надавить немножко. Куколка же комара живет в воде. А ей, как и всякому живому животному, нужно дышать воздухом. Дыхальце у ней устроено на хвосте в виде трубочки. И вот она лежит-лежит спокойно в воде, а как только понадобится подышать свежим воздухом, начнет быстро кувыркаться кверху. Затем выставляет из воды свою дыхательную трубочку наружу и набирает воздуха столько, сколько ей нужно.

Догадался я также, что волосатое чудовище есть вовсе не чудовище, а простая личинка комара. Вот она, действительно, растет, как и все личинки. И хоть мне не удалось видеть, как личинки комара выходят из яиц, но я видел здесь много личинок разного возраста, и маленьких, и больших. А значит, когда из шкуры волосатого чудовища выходил большеголовый кувыркун, тогда личинка комара превращалась в куколку. Так это бывает почти у всех и других насекомых. Так я и читывал не раз в своих книжках. Только видеть этого мне никогда не приходилось, особенно же у комара, которого личинки и куколки живут в воде и здесь прячутся от наших глаз.

Я лежал на листе, соображал все это да припоминал, а мой комар все сидел да набирался сил. Изредка он взмахивал крыльями, как бы пробовал их крепость. А иногда прохаживался взад и вперед по стеблю тростника и этим укреплял свои шатающиеся длинные ноги. Наконец, он взмахнул крыльями посильнее, оттолкнулся ногами от стебля и полетел. Первая серьезная проба! Первый полет в его жизни! Родился, посидел и полетел!

Все время жил он в воде. Провел полжизни в воде в виде личинки и куколки. Плавал, кормился мелкими растениями. А потом у него выросли крылья, он обсох, взмахнул ими и улетел навсегда в воздух (рис. 8).

Рис. 8. Он обсох, взмахнул крыльями и улетел навсегда .

В воду уж он никогда больше не вернется. Но он помнит, что жил в воде и вышел из воды. Поэтому он не любит яркого солнца и сухой погоды, а летает только по вечерам, когда сыро да прохладно, и живет больше в тенистых и влажных лесах.

Но мой комар был еще слаб. И его первый полет был очень короток. Едва он долетел до следующего ближайшего стебелька, как сел на него отдыхать. Но сел он уже далеко от меня, наблюдать за ним мне было неудобно и потому я скоро потерял его из вида.

Совсем я не жалел, что новорожденный комар улетел. У меня перед глазами в воде были гораздо более крупные и интересные звери.

Уже несколько раз я замечал, что под соседним листом кувшинки мелькают какие-то две огромных рыбы. Одна была настоящая рыба, с головой, хвостом и плавниками, как следует. Другая же рыба была с ногами. Эта ногастая рыбина имела тонкую шею и толстую, усатую и рогатую голову. Особенно страшны были два острых рога, которые торчали вперед, как у сердитой коровы.

Этот зверь с шестью длинными ногами был раза в три больше меня. Я сравнил бы его с крокодилом, только у крокодила всего четыре лапы и длинная зубастая голова. А у этого зверя на его толстой голове даже пасти совсем не было: голова настоящая, а рта нет!

Сначала я заметил его одного отдельно. А потом они как-то сцепились вместе с огромной рыбой и долго барахтались вместе. Я думал, что они играют либо борются. Рыба была немного подлиннее невиданного мною зверя. Они все время вертелись, и потому я долго не мог рассмотреть, каким образом они сцепились друг с другом.

Наконец, рыба стала заметно ослабевать и понемногу совсем затихла. Ее плавники и хвост оставались совсем без движения, и она казалась мертвой. Уж не погибла ли она в борьбе со своим страшным врагом?

И вот теперь только я рассмотрел, что мой хищный зверь держит эту большую рыбу «в зубах». Правда, зубов у него не было, потому что не было вовсе рта. Но этот безротый зверь был страшнее самого зубастого. Я увидал, что его длинные, острые роги могут сжиматься и разжиматься, как ножницы. Теперь он вонзил их в бок бедной рыбы, большой, но бессильной, крепко сжал и держит ее, как в клещах. (Рис. 9).

Рис. 9. Он вонзил рога в бок бедной рыбы, большой, но бессильной, крепко сжал и держит ее, как в клещах.