Виталий Каплан: Один в поле воин

– На подвеске – это как? – не понял Саня.

– Вы что, не проходили ещё этого с Димкой? – удивился мелкий. – Хотя да, ты ж меньше месяца учишься… Короче, подвеска – это когда ты какое-нибудь слабенькое волшебство включаешь и держишь активным, сколько надо. Оно напрямую от твоей волшебной силы запитывается, в режиме автомата, и можно про него не думать.

– А! – сообразил Саня. – Это же как в «С.Т.А.Л.К.Е.Р. е»! Повесил на пояс артефакт, и тебя не берёт радиация, или раны быстро заживают, или пули отклоняются…

– Ну типа того, – кивнул Ванька. – Я, правда, в такие старые игрушки не играю, у меня «Майнкрафт» стоит, он гораздо круче. Но по сути да, примерно так. Только на подвеску обычно слабые волшебки вешают, которые мало силы сосут. А если настоящую невидимость подвесишь, или ускорение реакций, то быстро разрядишься в ноль. Понимаешь, одно дело диодный фонарик, а другое – кондиционер или стиралка. И то, и то от электричества, но мощность разная. Наверное, поэтому Дима тебе и не говорил пока… сперва научись делать волшебки в ручном режиме.

– Волшебки? – переспросил Саня.

– Ну, это у нас иногда так называют, – пояснил Ванька. – Какие-то штуки, которые волшебством делаешь. Не чудесами же их называть, правда?

Саня кивнул. Название и впрямь было хорошее.

– А завесу невидимости тоже можно на подвеску взять? – уточнил он.

– Да без проблем! – кивнул Ванька. – Она не особо много жрёт. Но только прежде чем подвески делать, надо научиться определять, сколько в тебе силы осталось. Если меньше сорока процентов, лучше вообще не волшебничать, тогда домой и спать… а лучше что-нибудь сладкое. Я вот думаю, Карлсон тоже волшебником был… иначе как объяснить такую любовь к вкусняшкам. Не случайно он конфеты на благотворительные цели собирал…

– Слушай, хватит трещать! – опомнился Саня. – Уже половина одиннадцатого, а нам ещё этого Костика искать… Ехать-то далеко?

– Ну так… – пожал плечами Ванька. – На Бауманскую, а там пешком. Это, конечно, если он дома сейчас. А если нет, найдём по пеленгу.

– По чему? – вновь не понял Саня.

– По пеленгу, – Ванька посмотрел на него как на первоклассника-двоечника. – Всё элементарно. Есть такая волшебка – берешь какую-то штуку, которую человек держал в руках… лучше всего, если любимая штука… ну там у детей игрушки, у взрослых тоже что-то типа того… ну и определяешь направление и расстояние.

– Ага! – сообразил Саня. – Это как маячок! У Димы такой настроен на одного пацанчика, которого он от злобного отчима спасает. Ему этот маячок ещё Данила повесил и передал Диме по наследству.

– Ну, пеленг – примерно так же, но не совсем, – уточнил Ванька. – Общее только то, что определяешь расстояние и направление. Маячок спецом на человека навешивают и потом силой подпитывают, чтобы не разрядился, а для пеленга сам человек не нужен, только предмет.

– А у нас есть предмет? – удивился Саня.

– Вот! – Ванька вынул из кармана авторучку, по виду явно дорогую. – Это он Аньке на Новый Год подарил.

– Ну и как мы поймём, что пеленг на Костика, а не на Аньку? – осенило вдруг Саню. – Она же тоже касалась!

– Не проблема, – успокоил Ванька. – Надо просто представлять того человека, какого ищешь. И плевать, кто ещё эту вещь трогал, на них не сработает.

– Ладно, поехали уже, – решил Саня. – Мой папа говорит: соловья баснями не кормят.

– Ага, его червяками кормят, – предположил Ванька. – Или гусеницами там, жучками. Ладно, поехали.

Они вышли на Бауманской, и Ванька сразу потянул Саню влево, за кафе «Му-му», за здание школы – туда, где дома были старыми и обшарпанными.

– Это мы к Костику домой? – уточнил Саня, удивляясь случившейся с Ванькой перемене. Если до метро он был смешливый и дурашливый и в вагоне тоже болтал всякую чушь, то сейчас вёл себя как охотничий пёс, взявший след волка. Или даже медведя.

– Погоди, – свистящим шёпотом отозвался Ванька. – Не мешай… тут другое… потом объясню. Не отставай.

И устремился вглубь квартала.

Ничего не оставалось, как идти за ним. И даже не идти, а чуть ли не бежать. Что происходит, он не понимал, но чувствовал, как разливается внутри тревога. Будто звенит какой-то звоночек. То ли натянулись до предела струны нервов, то ли под обычным сердцем бешено пульсирует необычное: белый шарик.

Минут через пять обнаружилась и цель. Типовой такой дворик, детская площадка, турник, песочница, и даже голубятня – правда, пустая. Народу почти никого, если не считать народом компанию пожилых дядек с пивными бутылками. Дядьки устроились на дальней скамейке, под высокими кустами белой сирени, и негромко что-то обсуждали. Модно одетая девушка выгуливала на длинном поводке подстриженного фокстерьера. А ещё – мальчишка лет примерно восьми. Он сидел на бортике песочницы и тихонько всхлипывал, уткнувшись лицом в ладони. И всем – пивным дядькам, фокстерьеру и его хозяйке, было на него наплевать. Или не замечали, будто включена завеса невидимости.