Лиана Димитрошкина: Юмья. Приключения Юмьи и ее верного друга – кота Василия

– Вот она, яма. Ну тьма египетская же. Эгей, как вы там? Это Шаркан с Юмьей!

– Спаси вас Господь! – послышался моньин голос снизу.

– Дед, веревку прихватил? – прогудел Бальзяшур.

– Лови давай, токмо могем мы с Юмьей не вытянуть тебя, тяжеленек ты будешь, воевода!

– Чего меня тянуть, ты привяжи куда веревку, я сам вылезу.

Через минуту грязный, избитый, вонючий великан выбрался наружу.

– Эй, ты обниматься не лезь, буду потом как ты чесаться. Как барона вынать будем?

– Спасибо тебе, отец. Полотна не раздобыл ли?

– Вот, зипун конюший, да вожжей набрал, больше не нашел чего.

– Пойдет! Сейчас упакуем в лучшем виде! – и воевода, схватив в охапку поданный узелок, сполз вниз.

Во второй раз он поднимался куда менее резво. Но поднялся-таки, с примотанным вожжами грузом. Дед бережно принял безжизненное тело, сбросил веревку снова, подергал:

– Хорошо привязалась? – и протянул конец воеводе. Тот вытянул старушку одним движением, как рыбку из реки:

– Монья-апай, если на плечи его взять, как, донесу?

– На все Божья воля, должен бы, – шепнула старая Монья, обнимая вцепившуюся в нее девочку. Юмья обхватила нянюшку, сразу забыв про замотанного больного, которого Бальзяшур принял на руки, как младенца. Барон оказался старый, лет двадцати, а то и больше.

– Святой Володимир, а это кто? – чуть не выронил барона воевода, увидев немигающие желтые глаза.

– Это Нонна, она моя подружка, она меня сюда провожала, – тихонько сказала Юмья. – И Васька еще с нами!

– Скорее бы, а? Светает уже! – Шаркан уже открывал дверцу караулки. Оттуда плеснуло сивушным духом и так грянуло храпом, что Монья перекрестилась:

– Эка их!

– Это мы их кумышкой на табаке с ведьминой метелкой! – гордо сказала Юмья, пробираясь вперед. – А дедушка там тележку наладил, только как из замка выезжать будем, не знаю, а то ворота заперты и мост поднят!

– Ну, мост на рассвете опустят. А вот ворота – это да… – вздохнул старик. Бердыши заберем из караулки, чай, прорвемся и с боем, раз не снаружи идем…

Пригибаясь, воевода вынес замотанного как куль барона. Тот не подавал признаков жизни, Монья семенила рядом, встревоженно заглядывая в лицо больного. Бальзяшур уложил барона, предоставив старикам устроить его поудобнее, и метнулся назад. Через минуту он выскочил с двумя бердышами и охапкой одежды в руках:

– Я знаю, как выйдем. Зверей в солому, живо! Ждите! – и, срывая на ходу лохмотья, от чего Юмья зажмурилась, а Монья переморщилась, плюхнулся в ближнюю бадью с дождевой водой, обрезаясь тонким ледком. Даже не уйкнул, подумала Юмья. Через минуту, вытираясь какой-то тряпицей из прихваченных, он уже натягивал свой красный кафтан. Пока Юмья угнездила Нонну с котом в ногах у барона, укрытого соломой, и посмела поднять глаза в предрассветную хмарь, воевода, в не по росту куцых штанах, но в собственном расшитом кафтане, видать, сдернутом с узурпатора из караулки, обгрызенным бердышом подгонял пожилую лошаденку, впряженную в бричку, к воротам. Одним движением взлетел он на стену, заколотил в дверь стражников ворот:

– А ну быстро, открывайте! – и на невнятное бормотание изнутри: – Это воевода Бальзяшур, быстро, воронье мясо!

Через полмига один из стражников скатился к засовам, второй завертел ворот подъемного моста, третий прыснул в конюшню – пока мост опустился, Сильвестр был уже под седлом.

– И чтоб никому ни гу-гу, еду с тайным делом от госпожи! – напоследок рявкнул воевода, прыгнул в седло, сунул перед собою Юмью, и повозка с семенящими за нею стариками выкатилась за пределы замка.

Только когда над ними сомкнулся еловый полог, Юмья поняла, что уже можно дышать. И что все уже получилось.

Конец первой части

Может быть, когда-нибудь напишу и вторую)))