Елена Усачева - Черная девочка

Вдруг его стало хорошо видно. Свет шел… нет, не изнутри. Из кухни. Там кто-то включил свет.

Женька медленно повернулась.

В кухне горели все свечи. И на столе. И на подоконнике. От такой иллюминации как-то по-особенному блестели забытые одноклассницами украшения – браслетики, заколочки, колечки.

На табурете сидела незнакомая черноволосая девчонка.

– Ты кто? – прошептала Женька.

Девчонка подняла голову, черные волосы сползли с бледного лица. Длинные черные ресницы распахнулись, показывая совершенно белые глаза.

Колени у Женьки сами собой подогнулись, и она сползла на пол. В глубине квартиры завыл Варфоломей.

Женька закричала и шарахнулась в коридор. Но там было зеркало. Это ее тоже почему-то испугало. Она споткнулась о собственную ногу и рухнула на повороте.

– Что случилось? – вышла из комнаты мама.

– Что у вас? – бухтел папа.

– Там призрак! – выпалила Женька, рукой показывая в потолок.

Никакой девчонки, конечно, на табурете не было. Мама включила свет. Мама заглянула под стол. Даже за шторой посмотрела. Никого. Папа стал уверять, что Жене показалось. Сидели при свечах, нарассказывали друг другу ужасов – вот и привиделось. А потом – переходный возраст, фантазии.

– Надо убраться, и все пройдет, – сказал папа, намекая на рассыпанный рис. – А потом мы выпьем чаю: раз твои подружки ничего не съели – нам больше достанется.

Женька подмела и быстренько села за стол, но настроение все равно было плохим. От расстройства съела половину торта. Дурацкий вечер заедала.

Когда легла в постель, в животе тяжело переваливалось. На какой бок ни крутанешься, следом за этим движением с неприятным запозданием кувыркалось и что-то внутри. Во сне ей виделась всякая гадость. Она голая по школе бегала, а девчонки смеялись. Потом ей свидание Онегин назначил, но выйти на улицу она не могла – без платья ведь. Ушел Онегин с противной Заей. А в Женьку кто-то грязью бросил. Хотела улететь – не получилось. Знала, что летать умеет, но в этот раз почему-то не взлеталось. Под конец опять черноволосая девочка на табурет забралась, протянула руку и стала Женьку душить. Этого уже вынести было невозможно, и Женька проснулась.

Проснулась с больной головой, с неприятным привкусом во рту, а когда хотела по лицу ладонью провести, то почувствовала, что в руке что-то есть. Что-то мягкое и…

Женька успела порядком испугаться, прежде чем разглядела, что в кулаке у нее зажат клок рыжей шерсти.

Рыжей… Длинной…

Из коридора раздался противный мявк, словно на Вафлю положили что-то тяжелое. Или за хвост потянули.

– Мам! – позвала Женька. В секунду придумалось страшное – землетрясение, половина дома обвалилась, кухни нет, родительской спальни нет, оторванные провода искрят, Варфоломей из последних сил держится на краю.

Осторожно толкнула дверь в коридор. Здесь все было на месте – пол, прикрытый ковриками, вешалка в прихожей, обои в цветочек, в гостиной бормочет телевизор.

Вернулась в комнату. Стул как-то странно стоит. Повернут к кровати. Словно на нем кто-то сидел.

– Мама! – вывалилась в коридор Женька, а по спине словно кто холодными ладошками провел – от непонятной тревоги противные мурашки в пятки скатились.

Мама нашлась на кухне. Она сидела за столом, перед ней стоял стакан свежевыжатого сока, бледно-желтого, наверное, что-то цитрусовое. Глаза закрыты. Считает.

– Сорок восемь, сорок девять… Привет, дочь! Как твои дела?

Мама на диете. Медитирует и пьет соки. Ей надо в день сбрасывать по сто граммов. Если она вот так утром сидит, то сбросить не получилось. Если расхаживает по кухне, весело напевая, – все отлично.

Но сегодня – не отлично. Женька не понимает, как это – каждый день съедать одинаковое количество чего-то очень полезного, но не терять заветные сто грамм. Может, магнитные бури как-то на вес влияют?

– Чего у нас опять с Вафлей? – Женька посмотрела на холодильник, в животе нехорошо булькнуло. Вчерашний торт запросился наружу. Сглотнула и потянулась к кувшину с водой.

– Нервничает, – не открывая глаз, ответила мама. – Линять начал.

– Линять?

Хорошо, что Женька вовремя посмотрела на дно стакана. Волосок. Рыжий.

– Чего это он? – пробормотала, снова сглатывая. – Сейчас же зима!

– Вы вчера шумели, он нанервничался, – тихо произнесла мама.

Женька оглядела кухню. От вчерашнего тут ничего не осталось. Свечи убрали, рваные бумажки замели, на полу ни рисинки. Как будто бы пол еще и помыли. Табуретки задвинули под стол. На какой сидела девочка? На той, что у окна? Или около батареи? Очень хотелось еще раз рассказать про свое странное видение, а заодно и про сон. Кто же еще может спасти от тревоги, как не мама. Но промолчала. Потому что вчера никто ей не поверил. Почему поверят сегодня? Да и зеркало она вчера старательно вытерла. Нет больше уголочка. А может, его и не было?