Дж Поли - Рожденные летать

Прежде чем отправиться спать, я еще раз прошелся по всем телевизионным каналам, просто на всякий случай — не появилась ли какая-нибудь новая информация о Тейлоре.

Но все, что мне удалось обнаружить, — унылое аналитическое телешоу, где эксперты вновь и вновь разглядывали снятое телефоном пляшущее видео с расплывчатой фигуркой на фоне облаков. Видео крутили в замедленном режиме, делали стоп-кадры, участники шоу обводили кружочками смазанное изображение чего-то темного, похожего на крылья, за спиной у человека, сравнивали с крыльями разных крупных птиц, высказывали предположения, что это могут быть какие-то детали парашютного ранца или даже бутафорские крылья, притороченные к летному комбинезону. Я выключил телевизор, проверил, хорошо ли заперта входная дверь, а затем постелил себе на диване в гостиной. Я как никто понимал, что именно произошло с Тейлором. Мои мысли продолжали крутиться вокруг сегодняшних событий, и все же я, вероятно, провалился в сон, из которого несколько часов спустя меня вырвал звук падения, донесшийся из соседней комнаты.

Я бросился в комнату бабушки и нашел ее лежащей на полу.

— Esta bien [4] Все хорошо (исп.). , ничего-ничего, я с тобой… — У меня слезы навернулись на глаза, когда я взял бабушку на руки, словно маленького ребенка, и стал поднимать с пола. Я бережно уложил ее обратно на кровать и снова стал ласково приговаривать, стараясь утешить ее.

— Мигель, Мигель… — Ее слабый голос дрожал, она трясущимися руками вцепилась мне в плечи. — Я молилась Господу, и Он мне ответил.

— Все хорошо, бабуля. Я здесь.

— Наконец-то я буду с твоим дедушкой и с твоей дорогой мамой. — Она закашлялась. — Мне был знак. Мигель, мне был знак.

У меня сжалось сердце.

— Какой знак?

— Ангел. Мальчик-ангел, — прошептала бабушка. Она пристально вглядывалась мне в лицо. Казалось, ее выцветшие глаза вдруг обрели особую остроту и ясность.

Я проглотил застрявший в горле ком.

— Тот парень из новостей?

— Я просила, чтобы ангел пришел и забрал меня домой. И вот он спустился на землю. Когда он исчез за деревьями… я поняла, что настала и моя очередь исчезнуть.

— Бабуля, он всего лишь несчастный испуганный пацан. — Теперь задрожал и мой голос. Мышцы спины свело от напряжения.

— Повернись. — Голос бабушки неожиданно окреп. — Дай мне взглянуть, прежде чем я уйду.

Я неохотно развернулся спиной к бабушке, но тут же рывком обернулся назад, услышав ее сдавленный возглас. Бабушка задыхалась.

— Abuelita [5] Бабуля ( исп.). , не уходи! — закричал я. Слезы жгли мне глаза. Бабушка смотрела мимо меня в пространство. Ее взгляд был полон страха и одновременно ликования. Пальцы судорожно перебирали подол ночной рубашки. Она прошептала три слова:

— Прости, Господи… ангел…

— Бабуля, бабуля, ты меня слышишь? — Я взял и свои ладони ее сухие натруженные руки. — Что ты видишь?

Бабушка нахмурилась, словно прислушиваясь к далекому голосу.

— Бабуля?..

— Мигель, мальчик мой… — Бабушка прерывисто вздохнула. — Господь… избрал тебя.

— Для чего?

— Я буду наблюдать с небес. — Она снова тяжело перевела дыхание. — Тебе… это будет непросто.

— Что я должен сделать?

Бабушка прикрыла глаза.

— Найди его.

— Я люблю тебя, бабуля. Не уходи! — умолял я ее. — Не оставляй меня!

— Найди… его…

Я услышал глубокий судорожный вдох. Последний выдох.

И бабушка ушла.

Похороны закончились. Я сидел на ступеньках церковного крыльца, уставившись в пространство невидящим взглядом. Земля продолжала вращаться, жизнь катилась привычной колеей, словно ничего не произошло. До самых похорон я так и не смог полностью осознать, что моя бабуля ушла, и лишь когда закончилась короткая служба и гроб с телом вынесли из церкви, я понял, что ее больше нет.

«Найди его».

Голос эхом отдавался у меня в ушах — едва слышный шепот, но в нем тонул гул запруженной машинами городской улицы.

«Найди его».

Священник вышел из церкви и взглянул на меня сверху вниз. Я инстинктивно расправил плечи и выпрямил спину, хотя короткие и легкие крылья были надежно скрыты под просторной рубашкой — моей лучшей рубашкой, вылинявшей лишь самую малость.

— Теперь он твой, — сказал священник и мягко вложил мне в ладонь бабушкин нательный крест. Мои пальцы крепко стиснули крестик, гладкая поверхность дерева была теплой. — Ты всегда был хорошим мальчиком, — добавил священник. — И всегда умел заботиться о других. Теперь твое будущее в твоих руках. Да благословит тебя Господь, сынок.