Мила Нокс - Война на восходе

Ты играл песню до последнего, хотя чувствовал, как Теодор в тебе умирает. Но не сдался. Лишь одно существо в мире способно отказаться от своей жизни ради других. Лишь одно умеет любить так сильно и так глубоко. И это существо, Тео, — человек. Это ты. — В глазах Кобзаря блестели слезы. — У меня есть для тебя загадка, мой мальчик.

— Снова? — прохрипел Тео.

Он не знал, что и думать. Высокий ужасный трон давил на него: казалось, еще чуть-чуть, и там возникнет…

Кобзарь улыбнулся.

— Итак, загадка. Если угадаешь правильно — открою жутко интересный секрет.

— Ну, ладно…

— У тебя есть враг. Твой враг тоже имеет врага. Его зовут Смерть. А это значит, для тебя Смерть — это…

Теодор замотал головой.

— Что?

— Думай, мой мальчик.

Теодор ничего не понимал. Вот есть враг. У него тоже есть враг. Этот враг — Смерть, значит…

В голове щелкнуло. Как там говорил отец? «…иначе она встретит тебя как палач»?

— Это значит, что Смерть — мой друг.

— Браво!

По залу разнесся звон хлопков. Кобзарь улыбался и громко аплодировал. Затем смолк и придвинулся к Тео — так, что оба его разноцветных глаза засверкали прямо перед его носом.

— А теперь обещанный секрет. — Кобзарь перевел дыхание и медленно проговорил: — Правда в том, что у Смерти нет Глашатая.

Тео глядел музыканту в широко распахнутые глаза, и до него медленно доходило.

Кобзарь резко развернулся, и множество бирюлек свистнуло возле лица Теодора, зазвенев на все лады: дзиньк-бреньк-бумц!

Кобзарь пошел прямо к трону. До Тео долетел кристально чистый голос:

— Сказки — всего лишь сказки, Теодор Ливиану. В них лишь часть правды. А когда у тебя впереди целая вечность, все, что остается, — лишь сочинять истории да менять имена, а может, и лица. А первая из сказок такова…

Кобзарь поднимался все выше и выше, дзинькая бубенцами на шляпе. Сердце в груди Теодора быстро колотилось, кровь шумела в ушах, и он слышал лишь это позвякивание, которое теперь отдавало тревогой.

— Однажды был создан мир. Никто не ведает, как. Говорят, началом начал была Истина. Она же будет и концом конца, кстати. Но вот что это такое — слово, мысль или звук — никто не знает. Боюсь, в этом мире нет ни единого существа, которое могло бы с уверенностью сообщить: я видел Истину.

Ее нельзя ни увидеть, ни понять.

Ибо человеку это недоступно.

Истина — то, откуда или по чьей воле произошел мир. И одним из первых существ мира была… как думаешь, кто?

Кобзарь был уже на самой вершине. Он развернулся, бирюльки на его шляпе станцевали лихой твист и зацокали друг о друга. Кобзарь уже не улыбался, его глаза были светлы и холодны.

Он уселся в кресло, закинул ногу на ногу и положил руки на подлокотники.

— Первым существом в мире была Смерть.

Кобзарь щелкнул пальцами, и на стенах зажглись светильники. Стены закружились, замелькали двери Тронного Зала, и Теодору почудилось, будто Вселенная движется вокруг них двоих, а они стоят в самом сердце мироздания.

— Ты говорил, — хрипло сказал Тео, — что знаешь все, потому что знаешь истину. Значит, вот что имелось в виду?

— Именно! — Кобзарь качнул головой. — Я единственный во всем мире, кто понимает, что это такое. Истина создала огромный мир — тот, в котором ты живешь. И на земле появились люди. Смерть же создала Полночь, свой волшебный мир — темную изнанку солнечного. Здесь бушевал хаос: первыми пришли таинственные существа ночи — в день создания Полуночи появился Черный Кик, потом ураганом пронесся по темным землям Балаур. Смерть даже добыла из камня ветр, и Полночь огласилась чарующими песнями Каликса и Эмпирея.

А еще, с первых мгновений, появившись на свет, Смерть поняла две вещи. Первая: она хочет полюбить мир всем сердцем. Вторая: сердца у нее нет и не будет.

Кобзарь улыбнулся, и от этой улыбки по спине Тео пробежали мурашки.

— Все дело в Великом Законе. «Dura lex, sed lex», — говорили в Риме. Закон суров, но таков закон. Каждое из трех высших существ — Любовь, Война и Смерть — должно было выполнять свою функцию. Цель, с которой они были созданы. Любовь не имеет лица, Война — глаз, а Смерть — сердца. Так они были задуманы, ибо людьми не являлись. Люди же… Мир не белый и не черный, Тео. Мир делится на ночь и день, и люди таковы: они Джокеры, могут быть и врагами, и друзьями. И благодетелями, и убийцами. Это закон Равновесия. Всего в мире поровну: и света, и тьмы.

И вот Смерти была уготована тьма, чтобы это Равновесие поддерживать.

Высший Закон гласил: Смерть должна отнимать человеческие жизни. Таков ее удел. Отныне и во веки веков. И Смерть поняла: ничего с этим не поделаешь.