Роберт Битти - Серафина и расколотое сердце

Бам-м, бам-м, бам-м. Длинные доски прогибались под ударами.

«Точно, — сказала она себе, не останавливаясь, — это то, что надо».

Бам-м, бам-м, бам-м.

— Ну же, давай, — прорычала Серафина. И почти сразу услышала, как доска посередине треснула под тяжестью наваленной сверху земли. — Ну, ну!

Она продолжала биться в крышку. Бам-м, бам-м, бам-м. Доска действительно раскалывалась на две части! Что-то холодное упало на голые плечи. Наверное, следовало радоваться, что все получается, как она задумала, но Серафину охватил страх. Крышка развалилась! Гроб наполнялся землей! Холодные, липкие, тяжелые комья посыпались на нее, погребая под собой. Если бы Серафина не догадалась закрыть лицо подолом, ей бы мгновенно забило рот и нос землей, и она бы уже задохнулась.

Ничего не видя, она хватала на ощупь сыплющиеся сверху комья и откидывала их в углы гроба, стараясь работать с той же скоростью, с какой они падали. Но земля все валилась, и валилась, и валилась, придавливая ноги, плечи, голову. Двигаться становилось все труднее. Девочка лихорадочно вдыхала воздух сквозь ткань платья, ее грудь судорожно вздымалась. Ей не хватало воздуха!

Наконец, когда гроб почти весь засыпало землей, она попыталась выбраться. Просунула голову в пробитое отверстие, со всех сил оттолкнулась ногами и стала отчаянно прорываться на поверхность. Но и земля повалила сплошным потоком и с такой скоростью, что у Серафины не осталось никакой надежды прокопать выход. Девочка продолжала рыть землю, но уже задыхалась под ее тяжестью. Толстый слой почвы всем своим весом обрушился на легкие. Из груди Серафины вырвался последний крик.

Земля сплошным потоком лилась Серафине на голову и плечи, заваливая ее быстрее, чем девочка успевала раскапываться. Она чувствовала, как все сильнее давит на нее почва, как накрывает с головой, прижимает ноги, но продолжала отчаянно отбиваться, отмахиваться, продираться вверх сквозь тьму, хватать воздух ртом, затянутым подолом платья. Но ткань все сильнее натягивалась под весом земли, забивалась в рот, перекрывая доступ кислорода в горящие легкие.

Внезапно Серафина услышала, что над ней кто-то быстро скребется, как будто какое-то животное торопливо раскапывает землю. Она обрадовалась, что это Гидеан, пес Брэдена, пришел на помощь, но тут же услышала низкий рык. Нет, это не Гидеан. Впрочем, неважно. Кто бы это ни был, он разрывал почву мощными когтями, легко расшвыривая ее в стороны. Может быть, медведь учуял ее и вздумал поужинать? Да какая разница! Ей надо выбраться отсюда. Ей надо дышать!

Острые когти скребанули по ее вытянутым рукам. Серафина вскрикнула от боли, но тут же ухватилась за лапу животного. Поймала! Ну, теперь она ни за что не отцепится! Могучая лапа рванулась, волоча девочку за собой.

Зверь, рыча, задергал лапой, потянул ее на себя, пытаясь освободиться, но Серафина держалась крепко. И вскоре ее голова показалась на поверхности. Девочка жадно глотнула воздуха, наполняя легкие новой жизнью. Воздух! Она снова могла дышать!

Едва Серафина ослабила хватку, как зверь тотчас отдернул лапу. А девочка забарахталась в земле, вытаскивая на поверхность плечи и руки. У нее получилось! Она выбралась на волю! Но стоило ей скинуть подол платья с лица, как раздалось громкое рычание, и когти полоснули ее по голове в тот самый миг, когда она попыталась увернуться от них. Хватаясь за края ямы, Серафина выскочила из могилы и, встав на четвереньки, приготовилась защищаться.

Она находилась на залитом лунным светом кладбище, сплошь заросшем деревьями, кустами и вьющимися растениями. В центре небольшой поляны стоял на пьедестале мраморный ангел, взметнувший крыла. Поляна Ангела. Серафина отлично знала это место, хотя представления не имела, как здесь очутилась. Но сейчас некогда было об этом думать. Сзади что-то зашевелилось, и девочка резко обернулась.

Ее спасительница — черная пантера — готовилась к прыжку. Ее уши были прижаты к голове, морда искажена от ярости. Животное раскрыло пасть и злобно зашипело, обнажая длинные, блестящие клыки и намереваясь вцепиться в девочку.

Разъяренная пантера смотрела на Серафину. В ее ярко-желтых глазах горела ярость, какую редко встретишь даже в диком звере, от взгляда веяло силой. Она оскалила длинные белоснежные клыки и снова зарычала, и тогда Серафина оскалила в ответ зубы и тоже зашипела так яростно, как только могла. К удивлению девочки, зверюга вдруг отвернулась, скользнула в лес и словно растворилась в нем.