Ридли Пирсон: Питер Пэн и тайна Рандуна

— А вы даже не знаете, кто вас предупреждал все это время, — заметила Молли.

— Представления не имеем, — сказал Леонард. — Кто бы это ни был, они тщательно скрывались. И вот на этот раз по неизвестной причине они не предупредили нас, хотя речь шла о таком опасном количестве звездного вещества. Нам, конечно, очень повезло, что мы сумели отобрать его у Других, — а все благодаря вам с Питером!

— И Джорджу, — добавила Молли.

— Ну да, конечно, и Джорджу тоже, — согласился Леонард. — Как бы то ни было, мы все чрезвычайно озабочены тем, что в следующий раз, когда звездное вещество снова выпадет на землю, нам может опять не повезти. Необходимо выяснить, почему нас не предупредили и что тут можно сделать. Это одна из причин, почему мы намерены собраться в Париже. А другая… Другая — эта тварь, Омбра.

Сказав это, лорд Астер взглянул на жену. Услышав имя жуткой твари, подчинившей себе ее волю, леди Астер побледнела.

— Ты думаешь, тут есть какая-то связь? — поинтересовалась Молли. — Я имею в виду между Омброй и тем фактом, что вас не предупредили?

— Боюсь, что да, — кивнул Леонард. — Трудно поверить, что это всего лишь случайное совпадение. И кем бы ни было это существо, этот Омбра, оно такое явно не одно. Бакари, наш человек в Египте, повстречался с чем-то подобным несколько недель тому назад. Мы тогда потеряли пять человек. Мы крайне встревожены тем, что Другие нашли себе каких-то новых союзников, причем очень опасных. Вот почему старшие Ловцы звезд приняли решение встретиться в Париже. Необходимо срочно выяснить, почему это происходит и что можно с этим сделать, до того, как выпадет очередная порция звездного вещества!

— И надолго ты собираешься уехать? — спросила Луиза.

— На пару недель, не больше. По крайней мере, я на это надеюсь, — ответил Леонард. Увидев страх на их лицах, он добавил: — Дом будут охранять. И на этот раз его будут охранять надежнее, чем тогда. Даю вам слово.

— Ты был не виноват, — сказала Луиза. — Ты же не знал…

Она запнулась, вспомнив, как легко Омбра одолел троих крепких охранников, которые стерегли особняк Астеров, когда ее похитили.

— Больше такое не повторится, — твердо пообещал Леонард. — Теперь мы представляем, с чем имеем дело. И к тому же, чем бы ни была эта тварь, мы уничтожили ее в Стоунхендже.

— Не волнуйся из-за нас, дорогой! — храбро улыбаясь, сказала Луиза. — С нами все будет в порядке. Верно, Молли?

— Да, конечно! — подтвердила Молли.

Она тоже улыбнулась, но при этом машинально покосилась на окно столовой, во тьму за окном. Она верила в отца и все-таки невольно спрашивала себя: «Почему мы так уверены, что Омбра уничтожен? И знаем ли мы, с чем именно имеем дело?»

Питер, как обычно, проснулся раньше остальных мальчишек. Спалось ему плохо. С самого возвращения на остров Моллюск его преследовал непонятный, пугающий сон.

Сон всегда начинался в одном и том же месте, в одно и то же время: в ту жуткую ночь в Стоунхендже, когда он, раненый, каким-то образом оказался связан с Омброй, кошмарной темной тварью. Эта связь была короткой, всего несколько секунд, но Питер никак не мог забыть эти секунды.

Днем-то ему не составляло труда отвлечься от мыслей об этом воспоминании. Но по ночам оно возвращалось к нему снова и снова. Во сне он чувствовал, как внутрь его проникает смертный холод, как Омбра сливается с ним и начинает брать верх, будто змея, пожирающая его изнутри. Он снова чувствовал, как борется, пытаясь изгнать из себя чуждую сущность. Отчетливей всего помнилось ощущение, как он становился единым целым с темной тварью: чувствовал то же, что и она, думал так же, как и она…

На этом месте он все время просыпался в холодном поту, не сознавая, где он находится, и метался в своем гамаке, к негодованию Диньки, дремавшей в его рыжей шевелюре. Иногда Питер подолгу лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, что означал этот сон, вспомнить чуждые ему мысли Омбры, которые проникали в его разум. Но мысли эти оставались недосягаемыми и развеивались, как дым.

Ночные кошмары тревожили Питера, но было кое-что, что тревожило его еще сильнее. После той ночи в Стоунхендже он начал замечать в себе кое-что странное, точнее, не в себе самом, а в своей тени. На самом деле первой это заметила Динька. Дело было в ясный, солнечный день. Питер вдоволь накупался и наплескался в море вместе с русалками и теперь стоял на пляже, огибающем русалочью лагуну. Тут Динь-Динь вспорхнула ему на плечо и своим колокольчиковым голосом сказала: