Дэйв Барри - Питер Пэн и тайна Рандуна

Старик брел по тропинке, кутаясь в поношенное пальто, чтобы защититься от пронизывающего ветра, который завывал над Солсберийской равниной. Сгущались сумерки, и старик был очень рад, что впереди уже показалась цель его пути: деревня Эймсбери.

Старик бросил взгляд на угрюмую группу массивных стоячих камней, что возвышались поодаль, слева от него. Он всю свою жизнь прожил рядом со Стоунхенджем и до недавнего времени не видел в этих камнях ничего особо примечательного. Но в последние несколько недель — с той самой ночи, как в небе полыхали странные огни, — камни поневоле притягивали его взгляд.

Старик отвернулся. Он был недоволен собой. Он же разумный человек, не из тех, кто верит в истории, будоражащие деревню с той самой ночи: про злых духов, которые якобы блуждали меж камней, про скотину, которая как будто взбесилась, про людей, которые испытывали странные ощущения…

— Чушь! — пробормотал старик себе под нос, ускоряя шаг.

— Карр! Карр! Карр!

Птичий крик застал человека врасплох. Он вскинул голову и увидел, что над равниной кружит огромный ворон. Старик остановился. Ворон пронесся очень низко, прямо перед ним. Человек смотрел на птицу, а не на землю, поэтому не заметил, как тень птицы коснулась его тени.

Не заметил, но почувствовал.

Он не знал, что это была тень. Ему показалось, что это так, просто похолодало. Старика пробрала дрожь, он еще плотнее закутался в пальто. Голова внезапно закружилась, он пошатнулся. Придя в себя, он зашагал дальше, но не по тропинке. Он отчего-то забирал вправо, в сторону небольшой рощицы. Старик сам не знал зачем. Он чувствовал себя как во сне.

Дойдя до рощицы, он увидел престранную картину: десяток, а может, и больше животных — лиса, кролик, две собаки, несколько белок, несколько птиц и кошка. Все они совершенно неподвижно сидели рядком и не обращали друг на друга внимания: они смотрели на приближающегося человека.

Старик остановился футах в десяти, опять же сам не зная почему и зачем. Он немного постоял, глядя на животных. Потом лиса выбежала вперед. Она двигалась в его сторону, но не прямо на него и прошла мимо так, что их тени пересеклись. Как только это произошло, человека снова пробрал леденящий холод, лисица же испуганно взглянула на него, как будто только что его заметила, и умчалась прочь.

Следом за лисой вперед вышла одна из собак. Она вела себя так же, как лиса: пробежала так, чтобы ее тень скрестилась с тенью человека, а затем убежала. За ней последовала вторая собака, а за ней — все остальные звери и птицы.

С каждым разом старику становилось все холоднее. Но теперь помимо холода он ощущал еще и чье-то присутствие — чье-то присутствие внутри себя! Пока что оно было слабым, но старик чувствовал, как оно становится все сильнее по мере того, как животные разбегаются и разлетаются в разные стороны. Что-то чуждое переходило из животных в него. Он понимал это, но поделать ничего не мог. Ему оставалось только наблюдать за происходящим, как будто во сне.

Когда последнее из животных скрылось в траве, старик вернулся на тропинку и, по-прежнему как во сне, зашагал своей дорогой в сторону Эймсбери. Он добрался до деревни, как раз когда солнце спустилось за холмы. Но вместо того чтобы пойти к себе домой, где жена как раз готовила ужин, старик направился в «Джордж-отель», самый старый трактир в деревне.

Он не стал входить в трактир, а остановился напротив окна. Внутри уже зажгли свет, и фигура старика отбросила длинную тень на дорогу. Он простоял так меньше минуты, когда мимо прошла женщина. Они были хорошо знакомы, однако не поздоровались и не окликнули друг друга. Женщина миновала старика, ее тень пересеклась с его тенью. Старик ощутил уже знакомый холод. Женщина тихо ахнула, споткнулась, потом выпрямилась и быстро, не оглядываясь, ушла прочь.

Минуту спустя мимо прошла еще одна женщина, потом мужчина, снова женщина, затем ребенок. Их тени скрещивались с тенью старика, и они торопливо скрывались в темноте. Теперь старик уже отчетливо ощущал в себе чужое присутствие. Оно все еще было очень слабым. Старик осознал, что существо вроде как ранено, но исполнено яростной решимости. Решимости и злобы. Существо было очень, очень разгневано.