Мишель Пейвер - Брат мой Волк [litres]

– Вечером ты будешь ужинать вместе с Фин-Кединном. Это большая честь! Если ты этого не знаешь, конечно.

Тораку стало не по себе. С одной стороны, он побаивался Фин-Кединна, но, как ни странно, ему все время хотелось получить его одобрение. Ужин вместе с вождем племени? Это о многом говорит!

– А ты тоже там будешь? – спросил он.

– Нет. Там будете только вы.

– Ах так…

Они снова помолчали. Наконец Ренн сжалилась:

– Если хочешь, я возьму Волка к себе. Лучше не оставлять его одного – из-за собак.

– Спасибо.

Она кивнула. И заметила его босые ноги.

– Сейчас посмотрю, нет ли у меня подходящих башмаков для тебя.

Через некоторое время Торак уже подходил к жилищу Фин-Кединна, неуклюже спотыкаясь в чужих башмаках, которые оказались ему слишком велики.

Вождь племени Ворона о чем-то жарко спорил с Саеунн, но, стоило Тораку войти, оба умолкли, хотя старуха выглядела прямо-таки разъяренной. По лицу Фин-Кединна ничего прочесть было нельзя.

Торак сел, скрестив ноги, на шкуру северного оленя. Никакой еды пока что видно не было, но люди у большого костра суетились, что-то готовя в бурдюках, обмазанных глиной. «Интересно, – думал Торак, – скоро ли дадут поесть?» И зачем его вообще сюда позвали?

– Я сказала тебе все, что думаю, – вдруг сердито заявила Саеунн.

– Вот и хорошо, – ровным голосом откликнулся Фин-Кединн.

Они явно не собирались включать Торака в свою беседу, и он принялся осматривать жилище Фин-Кединна. Оно было примерно таким же, как и все остальные; на центральном шесте висело самое обычное охотничье снаряжение, но тетива большого тисового лука была оборвана, а белая парка из оленьего меха запятнана кровью. Эти грозные свидетельства говорили о том, что вождь лицом к лицу столкнулся с медведем, хоть и остался жив.

Вдруг Торак заметил в углу какого-то человека, который внимательно смотрел на него. У незнакомца были короткие каштановые волосы и маленькое сморщенное личико.

– Это Крукослик, – сказал Фин-Кединн. – Он из горного племени Зайца.

Человечек положил оба кулака на макушку и поклонился.

Торак сделал то же самое.

– Крукослик знает горы лучше кого бы то ни было, – сказал Фин-Кединн. – Поговори с ним, прежде чем отправляться в путь. Уж он-то, по крайней мере, сумеет дать тебе несколько полезных советов. Мне не слишком понравилось, как ты был снаряжен, когда мы поймали тебя. Ни зимней одежды, ни запасов пищи, один бурдюк для воды, да и тот пустой! Я думаю, отец лучше учил тебя.

У Торака перехватило дыхание:

– Так ты его знал?

Саеунн что-то сердито прошипела, но Фин-Кединн успокоил ее одним взглядом и сказал:

– Да, я его знал. Когда-то он был моим лучшим другом.

Саеунн сердито отвернулась.

Торак почувствовал, что тоже начинает сердиться.

– Если ты был его лучшим другом, так почему же приговорил меня к смерти? Почему позволил мне сражаться с Хордом? Почему держал меня связанным, пока ваш Совет решал, стоит приносить меня в жертву или нет?

– Чтобы посмотреть, из чего ты сделан, – спокойно сказал Фин-Кединн. – Кому ты нужен, если не умеешь пользоваться собственной смекалкой? – Он помолчал. – Между прочим, если помнишь, я не слишком хорошо тебя охранял. Я даже оставил при тебе этого волчонка.

Торак немного подумал и спросил:

– То есть ты… испытывал меня?

Фин-Кединн не ответил.

От большого костра отделились двое, несшие четыре берестяные плошки, исходящие паром.

– Ешь, – сказал Крукослик, передавая одну плошку Тораку.

А Фин-Кединн протянул ему ложку, вырезанную из рога. На некоторое время Торак забыл обо всем на свете, жадно хлебая вкусный густой суп, сваренный из лосиных ножек. В суп были добавлены ломтики вяленого оленьего сердца, ягоды рябины и жестковатые безвкусные древесные грибы, которые лесные племена называют «ушами зубра». К супу полагалось по одной лепешке из толченых желудей. Лепешка была горькая, но, когда Торак разломал ее и смешал с супом, оказалась вполне съедобной.

– Жаль, что мы не можем предложить тебе ничего получше, – сказал Фин-Кединн, – но дичь сейчас попадается совсем редко.

Это было единственное его упоминание о медведе.

Торак был слишком голоден, чтобы обратить внимание на его слова. Только вылизав свою миску, он заметил, что Фин-Кединн и Саеунн едва притронулись к еде. Саеунн отнесла их миски к общему котлу и вернулась назад. Крукослик, привязав ложку к поясу, снова устроился в темном уголке жилища. Там, возле небольшого костерка, он опустился на колени и вознес духам- покровителям короткую благодарственную молитву.