Жан-Франсуа Шаба - Дух из черной комнаты [litres]

– Да, только у меня есть одно условие.

– Ну конечно!

– Вы будете ко мне иногда приходить и рассказывать про колдуний и всякое такое.

– И все? Ну конечно, я буду к тебе приходить, мой дорогой друг, мой дражайший маленький Эдгар!

– Ну тогда давайте вашу бумажку, и я ее прочитаю в своей комнате.

– Нет. Я должен быть рядом. Не дальше чем в трех локтях от тебя.

– Но вы же не можете выйти из черной комнаты!

– Совершенно справедливо! Поэтому читать надо здесь, в… Ах, фея-расфея! Если ты зажжешь свет, я исчезну.

Прошло какое-то время, прежде чем мы придумали решение: читать заклинание не обязательно, достаточно произнести его вслух. Так что просто нужно было выучить его наизусть.

– Держи, – сказал дух из черной комнаты.

Я наугад протянул руку и взял листок шершавой бумаги, который он мне протягивал.

– Давай, Эдгар, скорее выучи это. Но никому его не показывай, это наш с тобой секрет.

– Скажите… А почему вы сами не прочитаете заклинание и не освободитесь? Или почему вы мне просто не скажете его, а я повторю?

– Потому что это запрещено Кодексом. Ну и… хороший же ты мальчик!

– Вы опять нервничаете.

– Вовсе нет! Что ты! Вовсе нет, совершенно! Ну давай-давай! Гоп-гоп, отправляйся учить заклинание!

– А что такое Кодекс?

– У нас будет время поговорить об этом. Хо-хо-хо!

Ну и фальшиво же звучал его смех! Он явно предвещал катастрофу. Но я, глупый как пробка, просто ответил:

– Пойду учить заклинание. Скоро увидимся.

Вернувшись в спальню, я стал рассматривать волшебную бумажку при свете ночника. Похоже, это был кусок пергамента, вырванный из старинной книги. Разбирать буквы, напоминающие готические, было сложно. К тому же текста было больше, чем я ожидал.

«Вот увидите: умение запоминать тексты наизусть очень полезно», – утверждала учительница. Я не верил, что все эти лисы, которые лето красное пропели, но все равно в музыканты не годятся, когда-нибудь понадобятся мне: зачем учить басню наизусть, когда ее всегда можно найти в интернете? Но вот этот день настал. Не зря я тренировал свою память. Но справится ли мой мозг?

«Так Моекузо Лэктонг Сото Бабёльбабёль Шиане Дагульдагуль Иях Шамшауи Ульуль Багада Пёпё Усс Пенсют Лагалагалага Ясме».

И все это – наизусть. Те, кто думает, что это не очень много, пусть попробуют выучить сами. За этим занятием я заснул.

Ночной сон часто позволяет взглянуть на вещи по-новому. Накануне я хотел как можно скорее отправиться в черную комнату и произнести волшебное заклинание. Но наутро я задумался. В моем кармане лежал кусочек пергамента, который делал это приключение совершенно взаправдашним.

Все утро в школе я продолжал думать, додумывать и снова думать. Увы, в этом деле качество важнее, чем количество. А поскольку я изначально ничего никому не говорил – шансов прийти к блестящим умозаключениям у меня не было. Мои мысли двигались в неверном направлении, мой мозг можно было сравнить с Пизанской башней, стоящей на плохом фундаменте. Я беспокоился, например, о том, какой характер у духа. Он был какой-то… какой-то злой. Я был всего лишь мальчиком, но, чтобы почувствовать злость, не обязательно быть взрослым. За его лестью чувствовалось что-то мрачное, устрашающее…

Я машинально теребил пергамент в кармане. Но в классе я не решился его вынуть, поэтому на переменке отправился в туалет, чтобы перечитать то, что там написано. Я бормотал себе под нос: « Так Моекузо … злая колдунья… Дагульдагуль … черная комната… блин, это не так-то просто… Бабёльбабёль… » – и тут мне на голову и на плечи обрушился ледяной водопад. Раздался хохот. Еще не подняв взгляда, я уже понял, что это Эмрик. Он возвышался над дверью с пустым пластмассовым ведром в руке, и глаза его едва не вылезали из орбит – так он был доволен. Эмрик. Туалетный Чингисхан. Как я мог забыть про него?

По каким-то странным причинам Эмрик совершал свои коварные поступки только в туалетах. Петарды, бомбочки с водой, запертые снаружи двери, дождь из насекомых – воображение у него было безграничное. Иногда я мечтал о том, чтобы он оказался на попечении у моих родителей – хотя бы на три дня. После этого они, конечно же, стали бы подавать мне завтрак в постель, целовать следы моих ног, благодарить небеса за то, что им достался я, а не он.