Жан-Франсуа Шаба - Дух из черной комнаты [litres]

Жеронима постучала пальцами по прутьям:

– Ну как дела, русак?

– И-и-ик! – ответил почетный корреспондент.

– А нормально ты не хочешь поговорить?

– И-и-ик! И-и-ик!

– Как же меня бесит этот кр…

Я остановил сестру, которая вновь собиралась устроить хомячку шейкер.

– Ты что – не поняла? Его же понизили!

– Подумаешь! – прорычала Жеронима. – Ну, обиделся, но это не значит, что надо вести себя со мной как с дурочкой. Сейчас я ему…

– Ты не понимаешь? Понизить в должности – это значит сделать обычным хомячком.

– Да нет же! Это он издевается над нами! Он принимает нас за… или ты думаешь?.. Значит, это и есть – понизить в должности? Но это чудовищно!

– Посмотри, он вполне доволен.

Сапфировый хомяк крутился в своем колесе. Позанимавшись, он стал пить из крошечной поилки, закрепленной между прутьями.

– Э-э-э… Spassiba bojemoï bistro, – попробовал я наугад.

– Ик-и-ик-ик! – ответил мне Федор Федорович Тоторский, который теперь был просто Тотором.

– Это чудовищно, – повторила Жеронима.

Она взяла в руку маленькое существо, которое зарылось мордочкой ей в ладонь.

– Теперь, – сказала она, – мы даже не сможем поругаться.

Весь вечер пришлось объяснять родителям, почему окно в моей спальне разбито. Великий отлично справился со своей работой: ни папа, ни мама ничего не помнили. Я рассказал, что был сильный порыв ветра, а они об этом забыли. На меня смотрели с подозрением. Но когда отец понял, что это он заклеивал окно, то лишь почесал в затылке.

– Кажется, надо отдохнуть. Уже сам не помню, что делаю.

Мама, всегда такая организованная, крутилась в спальне, как дервиш.

– Куда я дела это проклятое пальто? Господи, да что у меня с головой? А что это за записка? Что? Я записалась к зубному? Но когда я успела? Скажите, пока я не забыла, я ходила в магазин?

Жеронима гладила Тотора по голове. Иногда я слышал, как она его тихонько обзывает в надежде получить ответ, но русский хомяк, достойный представитель своего вида, только пищал, бегал в колесе или спал. Несмотря на усталость, мы с сестрой дождались, пока родители заснут, и отправились в черную комнату. Мы закрылись там, не включая света. Наверное, это было глупо или опрометчиво, или и то и другое, но ничего не произошло. Не было даже намека на запах фиалок.

Я хотел отдать хомячка Джалиле. Она улыбнулась мне своей обезоруживающей улыбкой:

– Понравился Тотор твоему другу? Красивый, да? А еще умный.

«Хм, сейчас он намного глупее», – подумал я. Но, конечно, вслух этого не сказал.

– Все решили, что он классный. Ты можешь иногда мне его давать? Знаешь, его очень полюбила моя старшая сестра, Жеронима.

– А она будет хорошо за ним ухаживать?

– Конечно, конечно! Она очень добрая. Да, очень добрая.

– Тогда пусть он живет у вас.

– Ну нет, я не могу. Ты будешь по нему скучать!

– Я буду его у тебя навещать. Если хочешь.

Джалила у меня дома? Я был в таком восторге, что возвращался назад вприпрыжку, неся клетку с хомячком под мышкой. Мыслями я был далеко, поэтому не заметил мусорный бак на углу и врезался в него.

– Простите, месье, – проговорил я и пошел дальше.

Все-таки лишняя осторожность никогда не помешает.

ЖАН-ФРАНСУА ШАБА – французский писатель, лауреат множества литературных премий, автор более 80 книг для детей. На родине его произведения даже включены в школьную программу. Он пишет о детях и для детей с юмором, сочувствием и оптимизмом. Эта повесть – первое его произведение, переведенное на русский язык.

В России хомячков вида Phodopus sungorus чаще называют джунгарскими. Но здесь мы оставим более распространенный в Европе вариант названия, и скоро вы поймете почему. (Здесь и далее – примеч. перев.)

Почетный корреспондент – так на сленге французских разведчиков называются добровольные агенты Управления внешней безопасности Министерства обороны Франции, попросту – шпионы.