Эдуард Веркин: Звездолет «Черничная Чайка»

– А я не согласна!

Я в этом и не сомневался. Эта Октябрина всегда будет не согласна. И за это поплатится. Непременно поплатится.

– Мы проиграли, – вздохнул Ахлюстин.

Легко. Наверное, у него на ближайший месяц другие планы имелись. А тут я. А тут Лунная Карта.

– Ты прав, как Стрыгин-Гималайский, – я похлопал Ахлюстина по плечу. – А значит, вы должны выполнить мои условия…

– Я тоже не согласен! – Потягин продолжал сопротивляться. – Мы тут не боксом занимаемся, у нас все по-другому…

Я уронил бокал, Андрэ ловко поймал его в сантиметре от песка, все равно не разбился бы.

– Спасибо, Андрэ, – похвалил я бота. – Вы не согласны с тем, что проиграли. С тем, что вас ввели в заблуждение, с тем, что вы трусы…

– Мы не трусы, – возразил Урбанайтес. – Просто никто не ожидал, что эксперимент окажется таким…

– Так или иначе, – я зевнул, – условие было такое – если вы проигрываете, то переименовываете свой дискуссионный курятник… пардон, дискуссионный клуб. В противном случае я постараюсь донести до как можно большего количества людей весть о том, что члены клуба «Батискаф», то бишь Потягин, Ахлюстин, Урбанайтес и Иволга, – подлые вероломные трусы, болтуны, предатели, шкуры и вообще недостойные личности. И уж поверьте, у меня это получится.

Они переглянулись, все эти недостойные личности. И вот когда они переглянулись, я понял, что победил.

Они сомневались.

Сомнения – главный враг любого предприятия. Из-за сомнений обрушивались мировые империи, проигрывались битвы и исковеркивались судьбы.

Я почуял сомнения и нанес решительный удар.

– Вот и отлично, – сказал я. – Вот и славно. Вы ведете себя как взрослые, ответственные люди. Поэтому поступим проще. Завтра… хотя нет, послезавтра я привезу в ваш клуб новую вывеску, думаю, вам понравится…

Октябрина прикусила губу.

– Отныне ваш клуб будет называться по-другому. «Дубрава». Это адекватно. Этим вы компенсируете мои затраты, психические и экономические…

– Ни за что! – заявили они.

В один голос. Нет, они сказали каждый свое, но вместе получилось именно так:

– Ни за что!

Но я уже повернулся к ним спиной, уже направился к тропинке, бот Андрэ шагал справа и организовывал мне тень, бот Андрэ шагал слева и освежал меня опахалом.

– Такие эксперименты запрещены! – крикнул вслед мне Потягин. – Ты как реконструктор должен знать! Это серьезное нарушение!

– Верно, – согласился я, не оборачиваясь. – Запрещены. Социальные, психологические, медицинские эксперименты, в которых жизнь человека или его психическое здоровье подвергается опасности.

– Вот именно! – Потягин даже забежал вперед, забыв о своем величии. – Запрещены!

– Но вы сами подумайте, – продолжал я, уже обернувшись. – Если в старых экспериментах в качестве заключенных или подчиненных выступали добровольцы-люди, то у нас этого нет. Так?

– Допустим, – Урбанайтес положил руки на грудь. – Допустим…

– А чего вы боитесь? Вы, здоровые, психически устойчивые ребята? Не побоюсь сказать, элита нашей молодежи! Лучшие из лучших – дискуссионный клуб «Батискаф»! Ваше дело – рубить тростник, и все дела, ничего безнравственного.

– Что-то тут все равно не так… – прошептала Октябрина.

Я же продолжал убеждать.

– Не забывайте о том, что наш эксперимент даст чрезвычайно интересную информацию! К тому же вы можете выиграть Лунную Карту!

Еще что-то говорил. Улыбался. Размахивал руками. И они сдались окончательно.

– Мы должны посовещаться, – сказал Потягин. – Антон, ты не мог бы оставить нас одних?

Разумеется, я оставил их одних. Отправился купаться. Заплыл на километр, лежал на волнах, качался, как дельфин, наслаждался минутами безмятежности, вполне может быть, даже последними. Скоро начнется кутерьма, скоро послышатся вопли…

Потягин махал рукой, звал меня обратно.

– Мы согласны, – сказал он, когда я вернулся.

– А я и не сомневался.

– Только мне не нравится слово «надсмотрщик», – заявил Потягин. – Оно какое-то…

Потягин затруднился в определении.

– Неприятное, – закончила за него Октябрина. – Мне тоже не нравится.

– Да-да, – присоединился Урбанайтес, – оно неправильное. Давайте будем использовать слово «начальник»!

– Ну хорошо, начальники. Значит, договорились. Фома, дай, пожалуйста, трансмиттер.

Урбанайтес протянул мне прибор. Я размахнулся и зашвырнул его в море.

– Это чтобы не было соблазна сбежать, – пояснил я.