Кир Булычев - Город без памяти

– Дело последнее! – сказал толстый жрец. – Мудрец Кошмар, известный нам по прежним процессам и уже не единожды приговоренный. Судится за укрывательство опасных преступников, за подозрение в том, что научился читать, и за сопротивление при аресте.

– Возражаю! – закричал мудрец. – Я не сопротивлялся.

– Думаю, что выражу общее мнение, – сказал толстяк, – если скажу – в яму его!

– В яму, – согласился Клоп Небесный. – С конфискацией имущества. А где имущество?

– Уже конфисковано, ваше Незнание!

– Тогда можно казнить.

Воины повезли шкаф с Клопом к выходу. Остальные тоже потянулись к дверям.

– Когда казнить будете? – крикнул вслед вкушецам мудрец.

– Подождем, пока привезут золото пигмея, тогда и казним. Мы не задержимся.

– Ой! – рыдал пигмей. – Лишиться всего – и любви, и богатства, и репутации! И все вы виноваты! Не будь вас, жил бы спокойно!

Он с ненавистью смотрел на Алису и Ирию.

– Никто не просил нас предавать, – сказала Алиса. – Вы платите за собственную подлость.

– Что ты понимаешь, девчонка! Что ты можешь понять в душе бедного пигмея, который только своим умом и талантами смог столь многого добиться в жизни. Ты ничего не нажила, ты ничего не потеряешь. Я же теряю все!

Пигмей упал на пол и замер.

В водокачке было тихо, только под крышей ворковали голуби, мудрец сидел прямо, шевелил губами, словно читал стихи.

«Ну почему не прилетает Пашка? – думала Алиса. – Ведь нас хотят казнить!»

– Яма забвения, – шептал мудрец. – Яма забвения… Снова эта проклятая яма забвения!

Проснувшись, Пашка некоторое время лежал, соображая, где он. Ему казалось, что он поспал совсем немного – полчаса, ну час, не больше. В комнате было полутемно, за дверью разговаривали шепотом – стерегли его сон.

Пашка вскочил, осторожно приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Пигмей Хруст, похожий на мальчика, напялившего кожаную куртку и кожаные штаны, о чем-то спорил со своей женой, обыкновенной женщиной, которая хоть и была небольшого роста, но на голову возвышалась над ним.

– Никуда ты не пойдешь, – шептала она. – Тебе уже много лет. Пускай по лесам шастают молодые. Ты нужен здесь.

– Тобой движет не забота о науке, о нашем Убежище в конце концов, – горячился пигмей, – а лишь эгоистические интересы!

– Назови мне эгоистические интересы!

– Мое здоровье!

– Это не мой эгоистический интерес, а твой. Ты думаешь, что здоровье принадлежит только тебе. А оно принадлежит мне и нашим детям. Вот сейчас я их позову, они начнут рыдать, тогда посмотрим.

– Замолчи! Ты разбудишь нашего гостя!

– Его из пушки не разбудишь! – ответила жена пигмея. – Как раз он-то и бережет свое здоровье. Спит уже десять часов, а весь город ходит на цыпочках.

– Как так десять часов! – воскликнул Пашка так громко, что супруги Хрусты разлетелись от его голоса в разные стороны. – Этого не может быть! Вы что, забыли, что Алиса с Ирией в плену? Почему меня никто не разбудил?

– Молодой человек, – ответил Хруст, придя в себя, – сначала я хотел бы познакомить вас с моей супругой.

– Очень приятно… Но…

– А во-вторых, должен заявить с полной ответственностью: ваш отдых не нарушил наших планов. Всю ночь шла подготовка к походу в лес, в которой ваше участие не требовалось.

Профессор Хруст всегда помнил, какого он маленького роста, и потому говорил очень торжественно.

– Вы меня жалеете, да? Но мне не нужна жалость!

– Я клянусь вам, Паша, что нам тотчас сообщат, как только все будет готово. Пока что у нас есть время позавтракать. Дорогая, завтрак готов?

– Готов, – мрачно ответила его жена. Но при Пашке спорить с мужем она не решилась.

– Пейте молоко, оно свежее, – сказал Хруст. – У нас в городе большое стадо коров. И хлеб мы печем.

– А сахар? – спросил Пашка.

– В этом нам потребуется ваша помощь, – сказал Хруст. – Нам очень нужны семена сахарной свеклы. Здесь мы их не нашли. Когда прилетите в следующий раз, захватите, пожалуйста.

– Обязательно, – пообещал Пашка.

Он чувствовал себя бодрым и готовым к подвигам. «Пожалуй, хорошо, что я выспался, – подумал он. – Теперь можно выходить. Чего же они медлят?»

Завтракая, Пашка разглядывал комнату. Кроме стола и табуреток в ней было несколько полок. Только стояли на них не книжки, а старые предметы. Как в запаснике музея.

– Книг мы в домах не держим, – сказал Хруст, разгадав взгляд Пашки. – Слишком большая ценность. Но когда наберется много книг, они будут в каждом доме.