Сергей Лукьяненко - Мальчик и Тьма

– Что ты здесь ищешь? – неожиданно спросил Младший Шоки. Он первый раз заговорил со мной, и я торопливо ответил:

– Здесь должен быть Солнечный камень.

– У Летящих? – Тон Младшего был достаточно красноречив.

Я еще раз осмотрел подвал – круглое просторное помещение с каменным полом.

– Если здесь есть Солнечный камень, Летящие его замуровали, – скептически сказал Шоки.

Я не спорил. Ходил и искал люк, пока руку не обдало холодом, идущим из неприметной щели в полу.

Там была еще одна комната, с низким потолком и чуть поменьше. Вдоль стены стояли кресла – на вид удобные, но из тяжелого, как камень, дерева. В центре комнаты, укутанная плотной тканью, лежала широкая плоская глыба. Я подошел и осторожно потянул край полотнища.

Зеркало… Ткань оказалась мягкой, гибкой, но абсолютно зеркальной с изнанки. Я стащил ее до половины, когда почувствовал волну леденящего холода, скользнувшую по ногам.

Шоки вскрикнул и заслонился рукой, его Младший отступил на шаг. Сжимая зеркальную ткань, я отошел к ним.

На полу лежал черный валун, испускающий холодный черный свет.

– Это… это не Солнечный камень, – сообщил Шоки. – Что это, Данька?

Откуда мне знать… Я словно в первый раз окинул комнату взглядом. Кресла по кругу, камень в центре. Что они здесь делали, Летящие? Молились и поклонялись черной глыбе? Грелись в ледяных лучах? «Питались» – как Солнечный котенок? Просто отдыхали?

И что же это такое – Камень Тьмы?

Стараясь не замечать пробирающего до костей холода, я вернулся к камню. Сел рядом с ним на корточки, тихо произнес:

– Может, ты умеешь видеть и думать? Если это волшебство, то всякое бывает, точно?

У меня немели руки и лицо, но я старался не замечать этого. Я должен, должен понять…

Крылатые испугались… а мне не страшно. Честно. Я бояться разучился. Ты просто светишь наоборот, вот и все…

Светишь наоборот…

Я протянул руку и коснулся черной поверхности. Пальцы обожгла мгновенная боль – словно в тело вонзились тонкие иглы и принялись высасывать кровь.

Больно… Темно… Пусто…

В какой-то миг я понял – понял все: и что такое Солнечный камень, и почему воюют Свет и Тьма, и кто мой главный враг. Лишь на миг – потом знание ушло. А камень под моей рукой дрогнул, словно каждый кусочек его выворачивался наизнанку.

Свет – Настоящий свет, теплый, радостный, добрый – залил подвал. Я даже не сразу понял, что руку обжигает не холод, а жар. Это оказалось так похоже… Те же тонкие иглы, которые под завязку накачивают теплом.

– Свет… – Голос Шоки дрожал. – Это было заклятие Летящих, ты снял его, Данька?

Шоки по-прежнему прикрывался рукой, только теперь от ослепительного сияния, и я невольно улыбнулся.

– Да, Шоки, – ласково и снисходительно, словно Лэну иногда, сказал я. А потом нагнулся к Солнечному камню, чтобы Крылатые не услышали, и тихонько прошептал: – Тебе все равно, как светить, верно? Тебе хорошо. Легко.

Солнечный камень не ответил – если он и мог слышать, то уж не говорил-то точно. Я погрел немного руки над ним, потом встал. Шоки со своим Младшим как завороженные смотрели на Свет. И даже не замечали, как стены подвала трескаются, как целые камни в них хрустят, рассыпаясь в песок.

– Пойдемте, Крылатые, – сказал я. – Башня Летящих не привыкла к такому свету. Она развалится минут через пять. Пойдемте.

Главная башня Летящих была видна издалека. Черная игла, впившаяся в небо, маячила за скалами, то приседая, то вытягиваясь в такт подъемам и спускам тропы. Хотелось верить, что нас еще не заметили.

Мы с Лэном и Котенком шли в хвосте колонны. Когда Крылатые остановились на очередной привал, мы успели перекусить, прежде чем идущий впереди Шоки добрался к нам.

– Мне кажется, нас заметили, – без предисловий начал он.

Котенок иронично посмотрел на Шоки и спросил:

– Как ты дошел до этой мысли?

– Чувствую. – Шоки не собирался обижаться.

– Нас заметили давным-давно, – сообщил Котенок. – Не зря в той башне, где Данька нашел Солнечный камень, оказалось так много Летящих. Это было последнее предупреждение.

– Так. – Шоки помрачнел.

– Теперь мы разделимся, – продолжил Котенок. – У нас будет своя цель, у вас – своя.

Я отошел, присел прямо на землю. Котенок что-то разъяснял Шоки, повторяя давно обговоренные вещи. Лэн постоял возле них, потом подошел ко мне, присел.

– У вас дождь бывает? – спросил я, глядя в ровные серые тучи.

– Очень редко, – подумав, словно об очень важной вещи, ответил Лэн.