Мария Крюгер - Ухо, дыня, сто двадцать пять!

– Так, значит, ты сказал это сам себе? – продолжал Продавец Шаров. – Странно, очень странно! Значит, ты сам себя вызвал? Так? Очень интересно.

О-очень! – повторил он, растягивая слово. – Ну, так что же, не стесняйся! Ведь ты должен выполнить вызов! Думаю, что для вождя Силачей это не так уж трудно. Начинай!

– Как… как… как это – начинать? – заикаясь, пробормотал Космаля. Чувствовал он себя преглупо.

– Если не ошибаюсь, ты крикнул вызов: «Ухо, дыня» – и так далее. Человек чести должен его выполнить даже по отношению к самому себе. Или ты не согласен?

– Я сейчас ужасно спешу, – стал выкручиваться Космаля.

– Ничего. Надеюсь, ты быстренько сделаешь то, что полагается.

– Знаете… мне уже надо идти…

И Яцек Космаля сделал движение, словно собираясь удрать.

– Стой, братец!

Продавец Шаров загородил ему дорогу палкой с шарами. А они вдруг стали расти, множиться, и получилось что-то вроде цветной стены, которая отгородила Космалю и Продавца Шаров от улицы.

– Пустите меня! – захныкал Космаля. – Меня мама ждёт!

– И вовсе не ждёт, ты всегда опаздываешь. Чем скорее выполнишь своё же задание, тем скорее пойдёшь домой. Ты ведь ещё никому не прощал вызова?

Дело оборачивалось худо.

– Ну так что? Я должен скакать, как дурачок? – спросил Космаля невежливо, видя, что выкрутиться не удаётся.

Продавец Шаров глянул на него так пронзительно, так грозно, что Космаля понял: придётся послушаться.

– Ну, скачи, братец.

Без всякой охоты Космаля схватился левой рукой за ухо, правой за нос и стал подскакивать на правой ноге. Продавец Шаров стоял рядом и считал подскоки:

– Один, два, три, четыре, пять…

– Больше не могу! – проговорил, запыхавшись, Космаля при тридцатом подскоке.

– Как это – не можешь! Мне показалось, ты назвал большее число… Так-то ты выполняешь вызов?

Не оставалось ничего иного, как скакать дальше. Но когда Яцек дошёл до пятидесятого подскока, он остановился, тяжело дыша.

– Что это ты перестал скакать? – сладким голосом спросил Продавец Шаров.

– Я столько и должен был, – зло проворчал Яцек.

– С честностью у тебя плоховато. Я прекрасно слышал, как ты сказал: сто двадцать пять. Это, во-первых. А во-вторых, сам знаешь, что вызывал ты не себя – не так уж ты, братец, глуп, – подкарауливал ты кого-то другого. Не выкручивайся. Я даже могу сказать тебе, как этого мальчика зовут. И он, хоть меньше и слабее тебя, должен был скакать сто двадцать пять раз, не так ли? Ты ведь знал, что это слишком трудный вызов. Ну, так как? Поскачешь ещё?

– Не-е-ет, не могу! – прохныкал Космаля.

– Гм, не можешь? – сказал Продавец Шаров.- Ну, раз ты не смог выполнить свой вызов, значит, я выиграл и теперь могу вызвать тебя. Внимание.

С этими словами Продавец Шаров вытянул указательный палец левой руки в сторону Космали и сказал твёрдо:

– Ухо!

В тот же момент Яцек Космаля с крайним удивлением почувствовал, что его уши растут, растут, становятся всё длиннее, мягче и покрываются, как он сумел заметить, короткой жёлтой шерстью.

– Что это? – поразился он.

– Ничего особенного, – благодушно заметил Продавец Шаров. – Просто вызывалка, которую ты так любишь. А теперь внимание, продолжаем. Дыня!

Яцек хотел крикнуть, что не хочет, не согласен, но не смог. Его круглое румяное лицо вытянулось в собачью мордочку, ноги, руки укоротились и превратились в кривые собачьи лапки. Всё тело стало длинным и покрылось жёлтой шерстью. Одновременно Яцек обнаружил, что ему очень неудобно стоять вот так, на двух ногах, и опустился на четвереньки.

– Что со мной происходит? – крикнул он удивлённо и испуганно, но вместо крика получилось глухое тявканье.

Между тем Продавец Шаров, всё ещё держа палец нацеленным на Космалю, засмеялся:

– Я никогда не замечал, чтобы ты особенно переживал за тех, кому досаждал. – И закончил вызывалку: – Сто двадцать пять!

Яцек почувствовал, как его тело ещё больше вытягивается, живот почти касается земли, а нос становится холодным и мокрым.

– Ну, – сказал с удовлетворением Продавец Шаров, – теперь, кажется, всё в порядке. Ты, не подумав, крикнул вызов, которого сам не смог выполнить, и на этот раз проиграл, мой дорогой. Вот если бы ты наткнулся, как и собирался, на своего коллегу, на Петрека, ты бы здорово над ним посмеялся. Ведь ты же самый большой Силач, не так ли? Но я, братец, ещё больший силач. И раз уж ты проиграл, я смог превратить тебя в собачку. Теперь ты похож, как две капли воды, на того жёлтого пёсика, в которого утром, когда шёл в школу, швырнул камнем.