— Ух, да, "Бантики". — Вилли поморщился. — Он не любил фефел, а их увлечение бантиками считал полной ерундой.
— Стой, кто идет? — раздался вдруг скрипучий голос совсем рядом.
— Бяка Ада и ухарь Вилли, — ответила бяка, оглядываясь по сторонам.
От дерева отделился бука. Выглядело это так, словно нижняя часть дерева просто отошла в сторону: бука как две капли воды походил на ствол обыкновенной лиственницы. Длинные руки с огромными кулачищами величиной почти с его голову свисали ниже колена. Ноги же, наоборот, казались непропорционально короткими. Все тело буки покрывала шелушащаяся кора, а черты лица были очень грубыми, как будто вырубленными топором.
— Пароль! — проскрипел бука низким, неприятным голосом.
— Отвяжись! — бросила Ада на ходу. — Мы на праздник спешим.
Но неумолимый бука преградил им дорогу.
— Я здесь слежу за порядком. И не пропущу, пока пароль не скажете.
— Ух, "колдобой"! — сказал Вилли.
— Не "ух, колдобой", а просто "колдобой", — поправил бука. — Ладно, проходите. Еще раз перепутаете пароль — доложу Верховной. Бука отвернулся в ожидании новой жертвы и сразу потерял к ним интерес.
— Зачем спрашивать пароль, если он и сам его знает! — ворчала Ада на ходу. — Говорят, если дать буке бубль, он и без пароля пропустит.
— Ух, тише! — зашикал на нее Вилли. — С буками шутки плохи. Возьмет, да арестует. И останемся мы тогда без праздника…
Перед самым носом Ады на тропу из леса вынырнули две фефелы. Ростом фефелы были повыше Ады, примерно, как Вилли. Стройные и немного угловатые, они двигались прыгающей походкой и болтали без умолку. Шерсть у фефелы слева была иссине черной, с головы до самой талии струились блестящие гладкие пряди, перевитые шелковыми лентами. Фефела справа была светловолосой, с рыжеватым отливом. Игривые кудряшки образовывали вокруг головы настоящиее облако, в котором словно запутались десятки пестрых бантиков. Красные и зеленые, кружевные, бархатные и ситцевые бантики были вплетены в шерсть обеих фефел с головы до ног, запястья и лодыжки украшали браслеты из бисера. В такт мелким шажкам фефелы помахивали пышными, как у пони, завитыми и надушенными хвостами. В руках обе фефелы держали маленькие дамские сумочки из настоящей кожи.
— Ты как завивала волосы, Тереза? — спросила фефела брюнетка свою подругу.
— На шишки, Тамара, — ответила та.
— Как это? — удивилась брюнетка.
— Очень просто: завиваешь мокрые волосы на шишки, а утром шишки вытаскиваешь, и получаются волосы кудрявые, — объяснила Тереза.
— И ты всю ночь спишь на шишках, Терезочка?
— Да, но зато посмотри, какая я красивая! — фефела подпрыгнула. — А ты чем красила губы, Тамара? — спросила она брюнетку.
— Брусникой, Тереза. А ты чем красила глаза?
— Черникой, Тамара. А нос припудрила пыльцой от одуванчика.
— Ой, Терезочка, — вскрикнула вдруг Тамара, — у тебя краска на левом глазу размазалась.
Тереза замедлила шаг, внимательно посмотрела на Тамару и сказала:
— Спасибо. А у тебя на губах подтеки до самого подбородка.
— И тебе спасибо, Терезочка, — ядовитым тоном ответила Тамара. — А у тебя на плече муха сидит.
— А по тебе зато червяк ползет. Огромный жирный червяк! — взвизгнула Тереза.
Фефелы остановились посреди тропы как вкопанные, сжали кулаки и уставились друг на друга ненавидящими взглядами.
Ада и Вилли осторожно обошли фефел и побыстрее зашагали прочь. Можно было предположить, чем все это закончится: фефелы подерутся, буки прибегут их разнимать. Так недолго и на праздник опоздать.
А тем временем лес становился все гуще, деревья теснее придвигались друг к другу, сплетались корявыми лапами-ветками. Даже птицы перестали петь, а кузнечики — стрекотать. Ада и Вилли приближались к самому сердцу леса, продирались в непроходимую чащу. Заходящее солнце тускло поблескивало сквозь густую листву. Смеркалось.
Ада уверенно шагала по песчаной тропинке, и вдруг… О ужас! Босая лапа Ады наступила на что-то холодное и скользкое. Бяка резко остановилась, так что Вилли наткнулся на нее и ухнул от неожиданности.
— Что такое? — Ада завертелась на месте и вскоре поняла, что произошло: на тропе возле самых ее лап сидела небольшая змея золотистого цвета, ее гладкая кожа сверкала и переливалась. Змейка грациозно приподнялась на хвосте, вытянула шею и уставилась на Аду неподвижным гипнотическим взглядом. Бяку прошиб озноб, она начисто позабыла, что надо делать, чтобы избежать змеиного укуса — то ли поскорее убегать, то ли наоборот, стоять на месте и не шевелиться. Поэтому она нерешительно раскачивалась из стороны в сторону и дрожала от страха. И тут змейка подмигнула Аде, в ее желтых глазах совсем не было злости, а только бесконечная мудрость золотых змей. Потом змейка поползла прочь, то и дело оглядываясь на Аду.
Читать дальше