Марианна Цветкова - Бяка Ада и Тридесятое царство

— Ну наконец-то, — проскрипел сидящий рядом с Васькой Старый Пень. — Я уж думал, вы не придете. Ну давай, Ада, забирай скорее свою любимую подругу. Тащи ее домой, корми получше, подгузники меняй и все такое, а я прослежу. Мы с Верховной проследим… — Пень зло фыркнул, чихнул и исчез.

Друзья молча уставились на толстое безжизненное существо, неподвижно лежащее на траве. Поднять, или хотя бы сдвинуть Ваську с места казалось задачей совершенно невыполнимой.

Первым очнулся Вилли:

— Что нам с ней делать?

— Жаль, что нет Мишеля, — сказала Ада. — У меня отличная идея. Я где-то когда-то слышала историю про то, как одна мышь позвала тысячу других мышей, они сплели сетку и вытащили кого-то с макового поля.

— Ух, он же не обычная мышь, он волшебник…

— Ну тогда наколдовал бы хоть какую-нибудь тележку, что-ли. Мы бы ее положили туда и повезли. А то как же мы такую тушу по земле потащим?

И тут они увидели, как к ним быстрым шагом приближается стайка задохликов. Не говоря ни слова, задохлики обступили Ваську со всех сторон, присели, подсунули под нее мизинцы и подняли, словно пушинку. Лем стоял рядом и наблюдал.

Куда нести? — он повернулся к Аде.

Ада застыла в изумлении, впрочем, как и Вилли. Наконец бяка махнула рукой в сторону виллиной норы.

— Вот это да, чудеса… — выдохнула Ада.

— Ничего удивительного, — сказал Лем. Несколько задохликов могут поднять даже слона на мизинцах. Главное — их действия должны быть согласованными, а желания — общими. Тогда они горы свернут. Разве ты не знала? Это же первый закон Задохлика из раздела колдо-физики.

Ада промолчала: она, конечно, не слышала о таком законе, но признаваться в этом не собиралась.

— Ада, погляди! — вскрикнул вдруг Вилли и указал аккуратным розовым пальцем на лицо Васьки. Ада и Лем поспешили к нему. То, что они увидели, действительно казалось не совсем обычным: Васька словно улыбалась во сне, и лицо ее уже не было таким мертвенно бледным.

— Что-то рановато она очухивается, — Вилли покачал головой. — Обычно самый слабый укус Альбиноса парализует на неделю.

— От нее чего угодно можно ожидать, — сказала Ада. — Уж я-то ее знаю.

— Ух, чем раньше очнется, тем лучше, — подытожил Вилли.

Вскоре они подошли к норе и осторожно втащили Ваську внутрь.

— Пообедаете с нами? — предложил Вилли задохликам.

— Что-то аппетита нет, — ответил за всех Лем. — К тому же мы никогда не едим днем, а то мы сразу после еды засыпаем.

Лем повернулся, чтобы уйти, но тут Ада схватила его за руку.

— Лем, скажи честно, — шепнула она на ухо задохлику, — почему вы нам помогаете? Это все из-за тех очков в универмаге?

Лем посмотрел на бяку очень умными и какими-то совсем не задохличьими глазами.

— Очки — это ерунда, — сказал он. — Просто вещь. Все гораздо серьезнее, но сейчас я не могу тебе ничего сказать. Может быть, ты все узнаешь. Позже. А может, и нет.

Когда задохлики ушли, Ада с Вилли склонились над Васькой.

Васька лежала растрепанная, грязная, лохматая, но вид у нее был при этом чрезвычайно довольный. Веки как-то странно подрагивали, и даже казалось, что глаза под ними бегают.

— Ух, а она точно спит?

— Не знаю. Но даже если спит, то что-то затевает во сне…

Ада вильнула хвостом.

— Послушай, Вилли…

— Ух, слушаю.

— А что, если я поживу у тебя немного, хотя бы до тех пор, пока Васька поправится? Помогу тебе за ней ухаживать.

На самом-то деле Ада вовсе и не собиралась ухаживать за Васькой. По правде говоря, ей было просто немного страшно, уж слишком много всего необычного произошло за последнее время.

— Конечно, живи! — обрадовался Вилли. — Я и сам хотел тебе предложить.

— Ех-хо! Ну вот и чудненько. А что у нас на ужин?

— Квашеная верба и сладкая плесень, — и Вилли начал накрывать на стол.

Они уже крепко спали, когда раздался громкий стук по трубе.

— Что случилось?! — Если бы Ада лежала на кровати, она бы с нее свалилась. Но бяка, к счастью, спала на полу, потому что единственную кровать в норе теперь занимала Васька.

Стук повторился. Звонкий, неприятный и настойчивый.

— Ух, уходите, уже поздно, — крикнул Вилли.

Но кто бы там ни был, уходить он не собирался. Вилли сунул лапы в тапочки, нащупал в темноте лестницу, поднялся по ней, пошатываясь спросонья, и с опаской выглянул наружу. Поначалу он ничего не увидел, ослепленный лунным светом, но потом глаза различили черный силуэт огромной птицы. Птица повернула к нему голову и вновь ударила клювом по трубе, да так, что та чуть не отвалилась.