Марианна Цветкова - Бяка Ада и Тридесятое царство

— Эта бяка врет, — заявила Тамара, завязывая развязавшийся бант.

— Почему ты так считаешь? — ровным голосом спросил злыдень.

— Позавчера на празднике эта бяка сказала, что ее зовут Агата! Мы еще подумали: что за дурацкое имя! Правда, Тереза?

К Тамаре подскочила фефела Тереза.

— Правда, Тамарочка, — затараторила она. — Если бы ее звали хотя бы Гертруда или Жозефина, то это еще куда ни шло. Но она ведь сказала, что ее зовут Аглая!

В толпе послышались смешки. Черный злыдень нахмурился — на его переносице появилось несколько морщин, как на сдувшемся воздушном шарике.

— Агата. Терезочка. Эта бяка сказала, что ее зовут Агата, — поправила ее Тамара.

— Ну Агата. Какая разница. Агата — Аглая. Все равно дурацкое имя, правда, Тамарочка?

Злыдень из черного стал вдруг бордовым.

— Фефелы, вы свободны, — сказал он, меняя цвет на оранжевый. — Вы очень помогли.

Злыдень вновь перевел на Аду полный недоверия взгляд.

— Ух, я могу подтвердить, что это Ада, — сказал вдруг Вилли.

— Это Ада! — пискнул задохлик Лем, прячась за спинами других существ. Колд-очки "антистрах" он прятал в сумке.

— Ада, Ада, это точно она, — поддержал его хор задохликов.

Злыдень повернулся к Старому Пню. Вид у того был жалкий: пень пытался привести себя в порядок после драки с Ясенем. Он старательно стряхивал с себя клочья пыли, старые листья и сломанные ветки.

— А ты знаешь эту бяку, Пень? — спросил злыдень.

— Знаю, — сердито проворчал Старый Пень. — Это бяка Ада. Пусть забирает колдомаску и уматывает. Вместе с Вилли и с этой рыжей нахалкой Васькой. А я обо всем доложу Верховной, — добавил он.

Черный злыдень недобро усмехнулся.

— Хорошо, — медленно произнес он. — Да будет так. — Злыдень щелкнул пальцами, и, откуда ни возьмись, в воздухе появилась ярко-синяя блестящая маска. Она опускалась вниз так, как лист падает с дерева. Поравнявшись с головой Ады, маска помедлила, словно раздумывая, а затем накрыла лицо бяки, да там и осталась. Прорези для глаз пришлись как раз по месту, а для носа и рта прорезей не было. Шелковые тесемки сами собой завязались у Ады на затылке. Над лесом зазвучала странная музыка, что-то вроде марша, потом все стихло. Существа, свидетели этого странного награждения, постепенно пришли в себя и дали волю чувствам.

— Ех-хо! Бяка победила! Впервые в истории в полетов победила бяка! — ликовали бяки.

— Упырь остался с носом, Старого Пня побили! — доносилось отовсюду. Многие существа подходили к Аде, чтобы пожать ей руку и поздравить с победой, совсем позабыв, что победила-то вовсе не она. Но Ада с радостью принимала поздравления: ей казалось, что на месте Васьки она бы справилась ничуть не хуже.

На просеке царили неразбериха и оживление. Существа не хотели расходиться, они оживленно спорили, размахивали лапами, смеялись и бухтели. Злыдни оказывали первую медицинскую помощь колдо-птицам, чинили сбруи. Гонка оказалась по-настоящему интересной, одной из лучших за последние годы.

Ада перевернула маску на спину, теперь она болталась у нее за плечами как соломенная шляпа.

Через некоторое время злыдни поблагодарили всех за участие, оседлали своих колдоптиц и улетели.

Бяка смотрела вслед удаляющимся черным силуэтам, пока те не растворились на фоне Черных Холмов, а потом задумчиво произнесла: "Может быть, злыдни не такие уж и плохие?"

— Ух, когда спят, — сказал Вилли.

— Они никогда не спят, у них даже век нету, чтобы глаза закрыть, — тихо пискнул какой-то задохлик.

— Ух, ладно, давай заберем отсюда Ваську, — сказал Вилли. А ты, Ада, — молодец, и как только у тебя смелости хватает…

— Сама удивляюсь. Взяла бы, да промолчала, так нет же, как будто меня за хвост кто-то дернул, — сказала Ада. — Теперь-то меня уж точно весь лес знает. И Старый Пень мне все еще припомнит.

— Зато у нас теперь есть водолазная колдомаска! — радостно напомнил Вилли.

— Ума не приложу, что с ней делать? Какой из меня водолаз? — Сейчас, когда маска висела у Ады за спиной, она казалась бяке совсем бесполезной.

— Ух, Добрыдень ведь сказал, что маска нам понадобится? Значит, понадобится, — с уверенностью сказал Вилли.

— Все-то он знает, твой Добрыдень, — проворчала Ада. — Он, наверное, думает, что я в заплывах буду участвовать. И не подумаю. Я плавать не умею и воды боюсь.

Тем временем они пробрались сквозь толпу к лежащей на земле Василисе. Кто-то заботливо подложил ей под голову подушку, а в спутанных волосах, пламенеющих в лучах заходящего солнца, красовался венок из полевых цветов.