Кай Майер: Колючник

— Не знаю, что рассказала Рут тетя Кассандра по поводу ее сада и вообще, но то, что нам снова навязали Томми, по-моему, просто неслыханно. — Кира на минуту задумалась, а затем добавила: — Если быть предельно точным, мы ведь, в конце концов, спасли его.

Лиза шмыгнула носом:

— Неблагодарность есть воздаяние за добро в этом мире… Что-то нас сегодня тянет на цитаты.

— Наша Лиза, — язвительно сказал Крис, — умна не по годам. Всегда наготове мудрая сентенция.

Лиза скорчила ему рожицу:

— Неужели никогда не слыхал, что женщины умнее мужчин?

— Зато мы лучше вас играем в футбол, — возразил Нильс.

— А-а-а! Держите нас! — хором простонали обе девочки, и к ним тут же присоединился Томми, заверещав во всю мочь.

По древним камням мостовой мимо них прогромыхал грузовик. Стальные штанги на прицепе производили адский грохот. Он перекрыл даже вопли маленького мучителя, доносившиеся из коляски.

Кира, проводив грузовик взглядом, заметила, как он притормозил у Северных ворот и медленно проехал под их низким сводом. Затем исчез из виду.

На мгновение ей показалось, что над зубцами башни что-то блеснуло. Это что-то было похоже на отблеск полной луны средь белого дня и голубого неба.

Однако если то, что она увидела, и был глаз, то он тут же закрылся, луна поблекла и в тот день больше не показывалась.

Недалеко от Гибельштайна, километрах в десяти, на вершине самого высокого в окрестностях холма, возносился вверх металлический купол, белый и мерцающий, похожий на снеговика с подтаявшей на солнце головой. Более чем на тридцать метров возвышался он над кронами деревьев, растущих на холме.

У непосвященных купол мог вызвать ассоциации с хвостовой частью летающей тарелки, врезавшейся при падении носом в землю и увязшей глубоко в грунте. Другим странная конструкция казалась надгробным памятником, черепом или — оптимистам, во всем ищущим благоприятные знаки, — вертикально поднятым большим пальцем. Мол, все будет о'кей.

На самом деле все обстояло гораздо прозаичней: белый купол на холме был обсерваторией, причем самой современной в стране, да что там в стране — на всем континенте. Только в Южной и Центральной Америке, в Чили и Нью-Мехико, имелись еще более мощные телескопы.

Поэтому хозяину этого заведения, уважаемому доктору Юлиусу Карфункелю, было от всего сердца наплевать на пересуды людей о внешнем виде его детища. Он и его небольшая команда исследователей космоса уже несколько лет работали в этой обсерватории и за сравнительно короткое время сделали немало таких открытий, что их коллеги-ученые во всем мире только бледнели от зависти.

Но самым значительным из открытий, самым зрелищным и, несомненно, самым необычайным было внезапное исчезновение с лунного диска пятен, своими очертаниями похожих на человека с вязанкой хвороста на спине, а также неожиданное возвращение этого «человека» на диск через несколько часов.

Каждый взрослый, каждый ребенок и уж конечно каждый ученый знали, разумеется, что так называемый человек на Луне есть не что иное, как причудливо оформившаяся совокупность теней и кратеров на поверхности спутника Земли.

Тем, кто смотрит на Луну невооруженным глазом, в этих затемнениях и впрямь могут почудиться контуры человеческой фигуры с вязанкой хвороста на спине. Для исследователей же, работающих в обсерватории и наблюдающих светило в телескоп, видящих Луну так близко, как другие видят крошки в своей тарелке за завтраком, человек на Луне был бабушкиными сказками.

Однако именно этим взрослым дядям и тетям, прошедшим огонь, воду и медные трубы науки, и пришлось констатировать исчезновение человека на Луне. Для одних это было необъяснимо, для других — просто невероятно.

Больше всех это явление смутило самого Юлиуса Карфункеля. Такого еще не случалось ни с ним, ни с кем-нибудь другим из известных ему ученых.

Пятна с поверхности спутника Земли словно стерли мокрой тряпкой: ни теней, ни кратеров — чисто, как вымытая суповая тарелка.

Как ни крути, а научного объяснения этому феномену доктор Карфункель найти не мог. Впечатление было такое, что некие инопланетяне направили на Луну суперпрожектор, уничтоживший все тени и высветливший все пятна. Впрочем, эта версия едва ли казалась доктору менее фантастичной, чем любая другая из обсуждавшихся им и его коллегами.