Вячеслав Запольских - Сухопутный робот

Угостив Александру с Федей чаем и вафлями «Зебра», Елизавета Георгиевна села за пианино и быстро пробежалась пальцами по клавишам. Раздались звуки, которые Феде напомнили пулеметную очередь, а Александре — щебетанье птичек.

— Нравится? — спросила музыкальная старушка.

Александре и Феде не очень понравилось. Полундра промолчал. Соседка засмеялась.

— Это же гамма, — пояснила она. — В ней, конечно, нет ничего особенно красивого. Но гаммами нужно заниматься, чтобы, в конце концов, научиться играть вот так.

И Елизавета Георгиевна снова положила руки на клавиши.

Александра и Федя позабыли про чай и про добавку вафель «Зебра». Они раньше думали, что такую музыку может исполнять только радиоприемник, будучи сложным техническим устройством. А человеку не под силу так быстро разбрасывать пальцы в разные стороны, касаясь клавиш то легко и нежно, а то ударяя по ним с богатырской силой. Звуки мелькали, сливались, разъединялись, кружились, взлетали фейерверком и опадали медленными осенними листьями.

— Это этюды беглости, — сказала Елизавета Георгиевна, закрывая крышку инструмента. — А у вас дома есть пианино? Родители занимаются с вами музыкой?

— У нас только робот, — грустно ответил Федя.

— Мы с родителями ходили в оперный театр, — вспомнила Александра. — Там очень красивая девушка умерла от чесотки.

— «Травиата», — догадалась старушка. — Не совсем для вашего возраста. Но все равно хорошо, что родители приобщают вас к прекрасному. Еще чаю?

Она подошла к столу и взялась было за сахарницу, но тут старинная «Кама» снова подала голос. Это Полундра уселся за инструмент и исполнил гамму, которую только что слышал. Сыграл один раз и тут же повторил. И стал все повторять и повторять. Едва закончит, снова начинает.

— Усидчивый у вас робот, — перекрикивая пианино, одобрила Елизавета Георгиевна. — В обучении игре очень важны упорство и даже некоторое самозабвение. Послушайте, голубчик, может, э-э-э… Достаточно на первый раз?

Но робот никак не хотел отходить от инструмента. Соседке пришлось пообещать, что она даст ему почитать «Самоучитель игры на фортепьяно», «Путь к музицированию» Льва Баренбойма, «Вопросы пианизма» Григория Когана и «Избранные письма» Клода Дебюсси.

— Вы уверены, что заинтересуетесь Дебюсси? — недоверчиво поинтересовалась она у Полундры. — Все-таки музыка импрессионизма трудна для новичков.

Вместо ответа Полундра исполнил этюды беглости, еще раз исполнил, и попросил ноты посложнее.

— Большие успехи, — похвалила Елизавета Георгиевна, однако ноты не дала. — Несомненный талант. Но надо еще работать над педалью и аппликатурой.

Вернувшись с прогулки, Александра с Федей рассказали родителям про таланты грузчика и пианиста, открывшиеся у Полундры. Папа с мамой, конечно, порадовались за своего домашнего любимца, и постарались тут же забыть этот занимательный случай. Но случай оказался вовсе не мимолетным и имел значительные драматические последствия. Робот слонялся из комнаты в комнату, не находя места, мычал себе под ротовой репродуктор гаммы, шевелил пальцами в воздухе над воображаемыми клавишами и спрашивал у всех, как надо работать над педалью, если педали нет.

— Едва денег наскребли, чтобы купить робота, — возмущался папа, — а теперь этот робот намекает, чтоб его обеспечили роялем! Не зря роботехники предполагали, что ты пианист-диверсант!

— Но хотя бы в филармонию на концерт можно сходить? — умоляюще мигал глазными объективами Полундра.

Как-то в гости к Александре зашла ее одноклассница, старшая сестра которой училась во французской школе и младшую тоже обучала некоторым французским выражениям. Подружка взялась преподать Александре немного французского, но вместо нее крайне заинтересовала Полундру.

К ужасу мамы робот научился у дяди Гены во дворе играть в домино и в подкидного дурака.

Робот постигал всякие науки и ремесла, игры и искусства. Пока не позвонила папина сестра тетя Аня и не объявила, что в ближайшие выходные всем нужно выезжать на дачу, где накопилось очень много работы

— Картежника своего железного тоже берите, — скомандовала она. — Пусть пашет.

Александра и Федя не любили ездить на дачу. И не любили с нее возвращаться. Но им очень нравилось на даче находиться.

Дело в том, что на дачу надо добираться на автобусе. Впихнуться можно только в самый ранний автобус, поэтому вставать приходилось в шесть утра. Да потом еще два часа трястись стоя, держа в руках картонные ящики с рассадой, сумки с едой, а также связанные веревочками доски и даже обернутые газетами кирпичи, которые тетя Аня подбирала там, где они плохо лежат. В дачном хозяйстве, считала тетя Аня, любой хлам пригодится. Это в городе он хлам, а на даче полезный стройматериал.