Анна Устинова - Клятва московской принцессы

Егор знал кое-какие рецепты из того мира. Кудесник Христофор Павлович, у которого они с Зоей провели некоторое время, научил их составлению некоторых простых снадобий: от ушибов, от мелких ранок, от синяков. Правда, тот мир от этого значительно отличается, но, вероятно, здесь тоже можно найти составляющие.

Для примочки против синяков требовались в основном растения. Вопрос, подействует ли она так же эффективно в этом мире, как в том? Кроме того, чтобы собрать необходимое, надо исхитриться незаметно выйти на улицу.

В дверь просунулась голоса Никифора.

– Привет, – заговорщицки прошептал он. – Меня к тебе сегодня все равно не пускают. Вот я, Граф, и подумал… – Он замялся и покраснел. – Пожалуй, я к Маре скатаюсь. Она ведь не знает, что ты заболел. Обидится, если мы не приедем, мы ж обещали. А ты по-любому лежишь. Так что я уж тогда один. Лады? Я у дядьки ключ от лодки свистнул. Надеюсь, он не заметит.

– Ты-то один с лодкой справишься? – заволновался Егор.

– Не боись. Осилю. Мне не впервой, – заверил друг. – Только, чур, никому. Ты ничего не знаешь, а я ничего тебе не говорил.

«Может, оно и к лучшему, – пронеслось в голосе у Егора. – Пока Коржик к Маре и обратно мотается, успею себе примочку сварганить».

– Ну, Граф, я пошел? – уже не терпелось Никифору.

– Иди, – махнул рукой он и, повернувшись на бок, прикинулся, будто засыпает.

Несколько минут спустя за окном послышался рев мотора. Егор выглянул на улицу. Федор Николаевич унесся куда-то на своей «Ниве». Никифор, крадучись и оглядываясь, шествовал к озеру.

Егор, взяв поднос, спустился вниз. В общей комнате никого не было.

– Марина Николаевна, я принес поднос и пустую посуду, – крикнул мальчик.

– Ой, зря ты. Я бы потом забрала. Только не мой, нечего тебе больному в воде валандаться. Сама сделаю, только еще чуть-чуть полежу. Что-то нехорошо, слабость ужасная.

– Вот и поспите, – посоветовал Егор. – И я тоже пойду вздремну.

– Правильно, – ответила мама Никифора. – Сон – лучшее лекарство.

Естественно, подниматься к себе он не собирался, а тихонько выскользнув на улицу и прокравшись под окном Марины Николаевны, побежал к озеру. Там росло много разных трав, и среди них – нужные ему.

Никифор и впрямь вполне управлялся с лодкой. Когда Егор вышел на берег, друг его уже яростно греб на середине озера. Впрочем, Егора больше заботило то, что росло у него под ногами. Вот подорожник, вот чистотел, вот неприметная травка с белыми цветочками. Христофор Павлович ее как-то называл, но Егору запомнился лишь внешний вид. Плакучая ива тоже в наличии. Мальчик сорвал с дерева несколько листков. А вот серая галька. Лучше всего – серая в белых разводах. То, что требуется. Не берег озера, а настоящая аптека! Теперь остается пучок молодой крапивы, и можно бежать обратно.

Вооруженный набором ингредиентов, он осторожно пробрался в кухонный уголок. Требовалось все мелко нарезать и залить крутым кипятком. С первой частью задачи он справился, не потревожив спящую Марину Николаевну, но грохот чайника на плите привлек ее внимание:

– Егор, это ты?

– Я, тетя Марина! Чайку горячего захотелось! Вам тоже сделать?

– Нет, спасибо. Ничего не хочу. А тебе горячее сейчас очень полезно.

Она затихла. Егор ссыпал нарубленные травы в глубокую миску, добавил туда же гальку, залил кипятком и тщательно перемешал. Залез в шкафчик с аптечкой, где отыскал вату и бинт, и, аккуратно подхватив парящую миску, поспешил к себе наверх.

Пристроив варево остывать на подоконнике распахнутого окна, он вернулся на кухню и в поисках чего-нибудь медного изучил содержимое ящиков. Медное обнаружилось среди инструментов – моток проволоки. Егор откусил пассатижами небольшой кусочек. Для его цели вполне достаточно.

Вернувшись наверх, мальчик кинул медь в миску. Настойка зашипела. Егор удовлетворенно хмыкнул. Процесс пошел. Когда она окончательно остынет, можно делать компресс.

Наконец жидкость достигла нужной температуры. Егор пропитал ею вату, намотал ее на горло, обернул сверху целлофановым пакетом и забинтовал. Вышло не очень ловко, но, пожалуй, сойдет. Он выплеснул остатки снадобья в окно, миску спрятал в шкаф, а сам, натянув повыше горловину свитера, улегся обратно в кровать. Теперь главное, чтобы подействовало.

Несколько часов спустя приехал Федор Николаевич. Никифора по-прежнему не было. Егор встревожился. Если Коржика засекут, их долго потом никуда не отпустят. Совсем обидно будет. Он, Егор, выздоровеет, а все равно под домашним арестом сиди.