Вадим Чирков - Кукурузные человечки

Трое вышли во двор.

— Пойдемте ко мне, — предложил Кубик. — Или, может, вы решили прогуляться?

— Я сперва пройдусь, — ответил Славик. — Я здесь сколько уже лет не был.

— Надо, надо вспомнить молодость, — согласился художник. — А после прошу ко мне.

Славик был в старых джинсах и без жокейки. Они с Нинкой пошли по улице. Шестичасовое солнце, все еще жаркое, било в глаза.

Только они сделали первые двадцать шагов, мимо проехал маленький мальчишка на большом велосипеде. Ехал он стоя, просунув правую ногу сквозь раму. Мальчишка все время оглядывался.

— Ну и во что вы здесь играете? — спросил Славик, провожая взглядом велосипедиста, напомнившего ему циркового наездника, который проделывает чудеса на скачущей лошади.

— Ого! — ответила Нинка. — Всю жизнь играть будешь, и всех игр не переиграешь!

— Ого! — ответил Славик. — Ого, как ты врешь!

Нинка остановилась.

— Я вру? Не веришь, да? Тогда считай!

Славик тоже остановился.

— Считаю.

— "Баба, баба, дай огня!" — раз?

— Раз.

— "Гуца-муца попугай!" — два? "Охотники и гуси" — три? "Выбивала" — четыре? "Однорукий капитан" — пять? А салочки, а жмурки? А валяндбол? (Так Нинка и сказала: валяндбол). А палочка-выручалочка? А чехарда? А "Черти бегали по школе"? А "Коло-коло-стоп-точка"? Штук двадцать уже есть?

— Одиннадцать, — сказал Славик.

— Я тебе, если хочешь, целых сто насчитаю

— Нужны они мне! Это все девчоночьи игры.

— А что, если девчоночьи, так сразу и плохие? Мальчишки с нами тоже играют.

— Да? Играют? Вот в это? — И Славик, дразня, проговорил:

Он при этом подпрыгивал в такт считалке, а при слове "мадам" прыгнул повыше, раскорячил ноги, скорчил рожу, будто выпил горькое лекарство, и, приземлившись, спросил:

— Скажешь, еще, что и мы в такие игры играем?

— А откуда ты знаешь считалку? Не играл бы, не знал бы! Ага! Ага! — Нинка, как и час назад, отскочила на шаг.

Славик выпрямился.

— Знаю, потому что память хорошая. Иду мимо девчонок, слышу ихние считалки и запоминаю. Я Пушкина чуть не всего знаю. Хочешь, прочитаю?

— Потом, — сказала Нинка, — не до Пушкина сейчас. Вон ребята к нам идут.

Навстречу им неторопливо шли четверо мальчишек. Тот кроха с велосипедом успел вернуться, он вел машину, как коня, за шею, и что-то горячо доказывал троим, показывая пальцем на Славика.

— Они драться любят, — предупредила Нинка.

— Не беспокойся, — ответил Славик, — я и сам… — Шаг он не замедлил, но с удовольствием шел бы потише, потому что ноги вдруг стали плохо его слушаться.

И вот две группы сблизились и остановились. Помолчали, разглядывая друг дружку. Старший из тройки, он был выше, начал так:

— Ты чего Нинку дразнишь? Думаешь, если городской, так тебе все можно?

Слова ответа выговорились сами собой:

— Ничего я не думаю. При чем тут го…

— Думает, думает! — закричал велосипедист. — Подержи, — он подвинул велосипед соседу. — Он вот так ее дразнил! — Встал раскорякой, скорчил рожу и попрыгал — короче, повторил Славика. — Вот как он Нинку дразнил!

Двое, глянув на позу велосипедиста, — а тот еще и приврал, высунул язык, — перевели суровые взгляды на Славика.

Нинка вышла вперед.

— Никого он не дразнил, — сказала она. — Ты, Юрчик, всегда все путаешь. Он мне показывал, как в одну игру играют.

— Я путаю?! — заверещал велосипедист Юрчик, закрыв глаза, как певец, который берет высокую ноту. — Я путаю?! Я специально на него смотрел! Он тебя дразнил, а ты злилась — я на тебя тоже специально смотрел! Он, знаете, в какой фуре сюда приехал? — Юрчик повернулся к товарищам. — вот в какой! — И показал рукой величину примерно полуметрового козырька. — Он думает, что если он городской, так ему все можно! — горько заключил Юрчик и с надеждой посмотрел на троих, обдумывающих эту сложную ситуацию.

— Только попробуй, Генка, — предупредила старшего Нинка. — Я твоей маме все расскажу. А ты, Юрчик, только подзуживать и умеешь!

Женская защита Славика устыдила, и он решил высказаться, несмотря ни на что.

— Уже и по улице нульзя пройти. — Но собственный голос показался ему незнакомым, и он сделал его погромче: — Подумаешь, хозяева!

— Хозяева, — немедленно подхватил Генка. — Хозяева. А ты думал, кто?

— Если хозяева, — рисковал и дальше Славик, — почему у вас мусора везде столько? — Он показал на грязный ком оберточной бумаги в канаве, разбитую бутылку и пустую сигаретную пачку.