Вадим Чирков - Ликующий джинн

Вы мне не поверите, я знаю. Чтобы поверить мне, нужно мною стать. Побыть мною… но вам ведь не дано стать невидимкой. Вам придется верить мне на слово.

Да, да, ощущение внутреннего богатства — богатства, которое всегда при тебе, оно твое и никто его не отнимет, оно безмерно, неисчерпаемо, оно источник особой радости — это, наверно, не хуже чужого бриллианта, которого ты всего лишь случайный владелец…

— Почему вы столько говорите о бриллиантах? — встрепенулся журналист.

— По очень простой причине, — ответил Голос. — Я вчера украл "Регента". Посмотрите на него — вот он…

Сначала на зеленой скамейке проявился несвежий светлозеленый носовой платок, потом воздух кристаллизовался в большой, квадратный, с закругленными углами бриллиант со множеством плоскостей и граней, сразу заигравший десятками разноцветных огоньков. Журналист не верил своим глазам.

— Да ведь это же знаменитый на весь мир "Регент"!

— Правда, он великолепен? 140 каратов!

— Боже! Я видел его как-то в одном из залов Лувра.

— Я унес его без особого труда. Знаете, какая за ним история?

— Примерно да.

— Когда-то он украшал корону Людовика ХIV, потом им владел сам Наполеон, бриллиант украшал эфес его шпаги… Почти всю эту ночь я не спускал с него глаз, а наутро, когда устали глаза, подумал, что в его истории, может быть, упомянут и меня, авантюриста и жулика, мне будет посвящено полторы строчки, читая их, люди будут только усмехаться… Единственный мой "подвиг", благодаря которому человечество будет знать обо мне, — кража "Регента". Эта мысль пришла ко мне только утром и мне вдруг захотелось вернуть камень на место. Но было поздно: на ноги поднята вся полиция Парижа.

— И что вы все-таки сделаете?

— Пока не знаю. Я только человек, а у человеческой мысли должно быть время, чтобы добраться по множеству извилин до какого-то вывода. Она должна вызреть — вот нужное слово…

Журналист с трудом оторвал взгляд от сверкающего камня и поднял глаза, чтобы вернуться к действительности, чтобы посмотреть на деревья сквера и людей на дорожке, и… увидел на скамейке перед собой пожилого человека с сеткой морщин на давно небритом лице — мужчину в коричневом мятом пиджаке.

— Э-э-э… послушайте… — он не сразу нашел нужные слова, — это с вами я только что разговаривал?

— Неужели?! — вскричал мужчина и поднес руку к лицу, чтобы разглядеть. — Боже! Опять тот же фокус! Это уже третий раз! У вас нет с собой зеркальца?

— Нет.

— Я так давно не видел себя… — Собеседник даже не взглянул на бриллиант. — Как я выгляжу? Мой нос все еще на месте? Он у меня не на лбу?

Журналист не отрывал глаз от него глаз.

— Вы давно не брились…

— Зачем это невидимке? — Незнакомец жадно разглядывал свои крупные кисти. — Хоть это… Черт, ну и ногти! Нет, я в самом деле похож еще на человека?

— Спрячьте камень, на нас обращают внимание.

Но было поздно — возле них остановились двое мужчин.

— Мы вас побеспокоим, — сказал один. — Это ваша вещичка? — Он показывал на "Регента" на несвежем носовом платке.

Журналист почувствовал себя на мгновение соучастником преступления. Он посмотрел на своего собеседника. А тот поднял уже глаза на мужчину, задавшего вопрос. Облизал потрескавшиеся губы. Потрогал щетинистый седой подбородок.

— Нет, конечно, нет. — Голос его внезапно охрип.

— Она упала с неба, не так ли? — спросил второй. — Оба были молоды, по-спортивному ладны, в спортивного же покроя куртках.

— Вам придется пройти с нами, — сказал первый. — Но сначала протяните руки.

— Зачем?

— А вы не догадываетесь? — Он уже вынимал из заднего кармана брюк наручники. — Ваш камешек очень-очень похож на "Регента" из Лувра.

Второй взял со скамейки бриллиант вместе с платочком, завернул в него камень и уложил во внутренний карман куртки.

— Значит, все кончилось этим… — пробормотал незнакомец, вставая, — так банально… — Он протянул руки с отросшими грязными ногтями и потрепанными обшлагами.

И исчез.

— Э-эй! — крикнул первый парень тому месту, где только что стоял пожилой мужчина в коричневом пиджаке, — Эй, где вы? Не шутите с нами! Жан, держи его!

— Но где он? — крикнул второй, расставив руки и присев. — Черт, он испарился!

Оба парня принялись — на удивление прохожим — шарить вокруг себя, приседая, делая фехтовальные выпады и прыжки, потом они стали ширить круг своих странных движений, похожий, может быть, на африканский танец, — вокруг них собирались зеваки, все больше зевак. Журналист стоял возле скамейки неподвижно, на его запястьях были наручники.