Йон Колфер: Зов Атлантиды

Элфи Малой имела в виду отчаянное положение, возникшее во время мятежа гоблинов, и то, как Артемис Фаул спас жизнь ей и многим другим.

Виниайа, очевидно, тоже вспомнила восстание гоблинов.

— Ладно. Включаем презумпцию невиновности, Фаул. У тебя есть двадцать минут на то, чтобы убедить нас.

Артемис пять раз хлопнул по нагрудному карману, проверяя телефон.

— Это займет не больше десяти, — ответил он.

У Элфи Малой имелся немалый опыт в переговорах по освобождению заложников, но даже она, понимая всю важность обсуждаемой темы, то и дело отвлекалась от обсуждения нанопластин на странности в поведении Артемиса. Время от времени она вставляла замечания по ходу презентации, но больше всего в жизни ей хотелось сжать в ладонях лицо Артемиса и спросить, в чем дело.

«Хотя мне придется встать на стул, чтобы дотянуться до его лица, — мысленно усмехнулась Элфи. — Мой друг уже стал почти взрослым. Взрослым и сформировавшимся человеком. Возможно, он борется со своей врожденной кровожадностью и это сводит его с ума».

Элфи внимательно разглядывала Артемиса. Он был бледен, бледнее обычного, словно дитя ночи. Снежный волк. Выступающие скулы и треугольная форма лица только усиливали впечатление. Может, дело в инее, но Элфи почудились несколько седых волосков у него на висках.

«Он словно постарел. Жеребкинс был прав. Артемис выглядит разбитым».

Да еще этот задвиг на числах. И пальцы Артемиса, ни минуты не лежавшие спокойно. Сначала их движения показались Элфи хаотичными, но потом она, повинуясь наитию, стала подсчитывать их и быстро выявила закономерность. Пять или число, кратное пяти.

«Д’арвит, — подумала она. — Синдром Атлантиды».

Она включила быстрый поиск в магипедии и скоро получила краткий результат:

Синдром Атлантиды (син-дром Ат-лан-ти-ды) — душевное заболевание, характерное для терзаемых раскаянием преступников, впервые диагностированное доктором Э. Диппом в Атлантидской мозгологической клинике. К другим симптомам относятся: навязчивые состояния, паранойя, бредовые идеи и, в исключительных случаях, расщепление личности. Доктор Э. Дипп известен также как автор шлягера «Ты сводишь меня с ума».

Элфи предпочла счесть последнюю фразу проявлением магипедического юмора.

Жеребкинс пришел насчет Артемиса к аналогичному выводу и сообщил об этом в текстовом сообщении, переданном на лежавший на столе перед Элфи шлем.

Элфи щелкнула по забралу, чтобы перевернуть текст.

Наш мальчик одержим? Атлантида?

Элфи вызвала на забрале гномью клавиатуру и медленно, стараясь не привлекать внимания, набрала:

Возможно. Пятерки?

Она отправила сообщение.

Да, пятерки. Классический симптом.

Через несколько секунд:

Демонстрация! Класс. Я ♥ демонстрации.

Элфи удалось сохранить невозмутимость, на случай если Артемис перестанет считать слова и посмотрит в ее сторону. Жеребкинс никогда не мог надолго сосредоточиться на чем-либо, кроме своих любимых проектов.

Видимо, это специфическое свойство гениев.

Казалось, стихийные духи Исландии затаили дыхание ради демонстрации Артемиса. В пасмурном небе рядами стираной кисеи повисла дымка.

Представители волшебного народца почувствовали легкую вибрацию термоконтуров в своих костюмах, когда вслед за Аргемисом вышли через черный ход из ресторана. Тыльная часть заведения Адама Адамсона оказалась еще непригляднее, чем фасад. Вялые попытки сделать «Большого поморника» привлекательным явно не коснулись задворок. Фреска с китом, имевшая такой вид, словно Адамсон писал ее собственноручно, используя вместо кисти живого песца, внезапно обрывалась над служебным входом, так что несчастный горбач остался без головы. В некоторых местах большие пласты штукатурки отслоились от стены и оказались втоптаны в снег и грязь.

Артемис подвел группу гостей к накрытому брезентом большому кубу.

Жеребкинс фыркнул.

— Сейчас догадаюсь. С виду обычный садовый брезент, а на самом деле камуфляжная фольга с ретропроекцией, изображающей обычный брезент?

Прежде чем ответить, Артемис сделал еще два шага, затем кивнул каждому, чтобы все оставались на своих местах. По спине у него сползла капля пота — его терзало подозрение, что он терпит поражение в битве с навязчивым состоянием.

— Нет. Ткань выглядит брезентом, потому что это брезент, — сказал он. — Да, брезент.

Жеребкинс прищурился.

— Простой брезент? Мы стали действующими лицами одной из знаменитых оперетт Кальмана? — Он, откинув назад голову, пропел: — «Да, кентавр я, кентавр — так что же?» Фанера не в твоем стиле, Артемис.