Владимир Малов - Поваровка под колпаком

Оглушительный взрыв потряс школу, когда в 7 «А» шел урок литературы. Петр Ильич в этот момент, уйдя от основного материала и очень увлекшись, с упоением рассказывал о том, что Александр Сергеевич Пушкин любил сочинять стихи не за письменным столом, как многие другие, а лежа в постели, еще не встав к позднему своему завтраку.

От громовых раскатов, прокатившихся по школьным коридорам, преподаватель литературы вздрогнул, побледнел, потом процедил сквозь зубы: «Нет, с меня хватит! Надо этого мальчишку Лаэрта за уши, ну сколько же можно!» И наконец он стремглав выскочил из кабинета.

– Это точно у Лаэрта Анатольевича что-то опять стряслось!!! – крикнул Петр и выскочил в коридор вслед за учителем.

Костя последовал его примеру. Школа уже наполнилась гулом встревоженных голосов. Со второго этажа, перекрывая весь этот шум, донесся зычный голос директора школы Степана Алексеевича.

Он отдавал короткие приказания, словно капитан парусного корабля, застигнутого внезапным ураганом.

– Всем соблюдать спокойствие! – раздавались команды. – Петр Филиппович, вы за мной, к кабинету физики! Нет, пожарных вызывать рано! Лишнее ЧП нам ни к чему, посмотрим, может, и сами справимся! Галина Сергеевна, да успокойте вы Елизавету Петровну!

Петр и Костя, обогнав Петра Ильича, мигом взлетели на четвертый этаж, где располагался кабинет физики.

В том, что страшный взрыв прогремел именно там, никаких сомнений и быть не могло. Все последние недели Лаэрт Анатольевич был невероятно задумчивым и рассеянным, его явно осенила какая-то новая изобретательская идея, как это бывало уже многократно.

Однако до взрывов в школе прежде еще никогда не доходило, и теперь оба друга не на шутку обеспокоились. Взрыв дело серьезное, кто знает, что могло случиться со злополучным Изобретателем?!

Но в кабинете физики они оказались не первыми. Там уже была белая, как мел преподавательница истории Вера Владимировна. Она без сил сидела на стуле и неподвижным взглядом, широко раскрыв глаза, смотрела на учителя физики.

А тот, живой и невредимый, сидел на своем преподавательском месте, и лицо у него было почему-то бесконечно счастливым.

Петр и Костя быстро огляделись. Кабинет физики оказался пустым (у Лаэрта Анатольевича, значит, в этот час по расписанию не было урока) и, удивительное дело, совершенно целым. Запаха гари, порохового дыма тоже не было.

Но расспросить учителя о том, что произошло, они не успели: в кабинет, тяжело дыша, ворвался грузный краснолицый мужчина в синем халате – завхоз, а также слесарь и столяр по совместительству Виктор Филиппович. С некоторых пор вдобавок он стал еще и учителем труда. А за ним появился и сам Степан Алексеевич вместе с преподавательницей физкультуры Галиной Сергеевной.

Директор школы, обернувшись, крикнул в коридор, чтобы все остальные оставались на местах и соблюдали спокойствие, и захлопнул за собой дверь.

Завхоз-слесарь-столяр-учитель, бросив взгляд по углам, с облегчением констатировал:

– Возгорания вроде нет! Ни дыма, ни огня! И разрушений не видно!

Степан Алексеевич тоже перевел дух. Он сел за первый стол, где сидят отличники, распустил узел галстука и тоже, как Верочка, стал молча смотреть на Изобретателя.

Под его взглядом с лица Лаэрта Анатольевича мало-помалу стало сходить счастливое выражение.

– Ну, рассказывайте, – молвил наконец директор усталым голосом. – Многое, сами знаете, бывало у нас в школе. И диплодоки приходили из далекого прошлого, да и сами мы с вашей помощью попутешествовали по времени, есть чего вспомнить… А вот взрывов еще ни разу не было! Так что же, Лаэрт Анатольевич, случилось на этот раз?

– Взрыва и не было, Степан Алексеевич, – неуверенным голосом ответил преподаватель физики и встал.

Директор усталым взглядом обвел кабинет физики.

– Что же такое, в этом случае, все мы слышали? – спросил он с горьким сарказмом. – Вы что-нибудь слышали, Виктор Филиппович?

– Я как раз в этот момент урок проводил, – с готовностью заговорил завхоз-слесарь-столяр-учитель. – И только я, значит, начал объяснять пятому «Б», как деревянную заготовку в тиски вставляют, и в этот самый момент…

Договорить он не успел: дверь, несмотря на директорский запрет, распахнулась, и в кабинет физики, потрясая над головой каким-то листом бумаги, ворвался бледный преподаватель литературы.