без автора: Черепашки-ниндзя и Дерево Познания

Колдун на мгновение задумался.

— По очень многим причинам. Поскольку я — Высочайший из Колдунов, я убиваю все живое потому, что унаследовал одну из родовых черт — презрение к возвышенности и гармонии. Я получаю от этого такое же удовлетворение, какое художни­ку приносит живопись, поэту — стихи, музыкан­ту — песня. Мне хочется быть сильнее всех и могу­щественнее всех. Я знаю, что наступит день, когда все живое и растительное всецело будет в моих руках и я стану повелителем вселенной. Я хочу власти!

— Но зачем тебе власть? Ведь тогда не останет­ся надежд,— удивилась дриада.

— Так нужно,— сказал Колдун.

— Что ж,— произнесла она,— ты сказал, что ду­мал. А теперь мне пора уходить. Я должна подго­товиться к завтрашнему дню. Я буду на каждой ветви, которую ты срезаешь. Каждый упавший лис­ток будет казаться тебе моей рукой, каждый уми­рающий цветок — моим лицом.

— Мне очень жаль — пробормотал Колдун.

— Я знаю,— сказала она.— Но та часть твоей души, которая способна испытывать жалость, жи­вет только ночью. Она всегда умирает на рассвете.

— Я устал,— произнес он.— Я ужасно устал. Мне нужно выспаться.

— Так спи, ложись в свою капсулу и спи,— усмехнулась она.

Спи...

Его разбудило пение птиц-хохотушек, и, выбрав­шись из кабины, он увидел, как они порхают под древесными сводами, проносятся по зеленым кори­дорам, стремительно вырываются наружу сквозь щели в листве, розовые в свете зари.

Он включил передатчик:

— Что внизу?

Роботы отозвались немедленно:

— Сейчас будет подан завтрак. Как вы спали, Высочайший?

— Неплохо.

— Очень приятно слышать...

Когда Колдун обернулся к очередной ветви, чтобы срезать ее, он услышал тихий шепот:

— Я буду на каждой ветви...

В сознании вдруг вспыхнули видения прошлой ночи и на какой-то миг парализовали его голос. Он взглянул туда, где, поблескивая на солнце, трепе­тали под ветром убранные листьями тонкие боко­вые ветви, и на этот раз даже удивился, не увидев там дриады.

Прошла не одна минута, прежде чем он наконец заставил себя перевести взгляд к основанию ветви, куда ему сейчас необходимо было смотреть.

Когда ветвь стала опускаться, он переменил положение и отсек боковые ветви. В ту же секунду почувствовал на щеке нежное прикосновение лист­ка. Его лица словно коснулась рука женщины. Кол­дун отпрянул и с яростью потер щеку. Отведя руку, увидел на пальцах красную влагу.

Кровь, нет, не кровь, сок был на них еще до того, как он потер щеку, однако он был настолько по­трясен, что не сразу понял это. Когда же понял, ему стало немного легче. Но от этого минутного облегчения не осталось следа, когда Колдун повер­нулся, чтобы проверить, плавно ли идет трос, и уви­дел струившуюся из свежего среза кровь.

Обезумев, какое-то мгновение он видел перед собою только обрубок женской руки. Из передат­чика раздалось:

— Высочайший! Высочайший! У вас все в по­рядке?

Колдун осознал, что спрашивает один из робо­тов.

— Что такое?

— Я спрашиваю: все ли у вас в порядке?

— Да... У меня всегда все в порядке. Иначе быть не может.

— Несомненно... Но вы слишком долго не отве­чали: кроме того, мы недавно осмотрели срезанные обрубки этого дерева Познания и установили, что древесина наполовину гнилая... Поэтому, Высо­чайший, проверяйте прочность ветвей, за которые вы держитесь.

Робот умолк.

— Лично мне дерево кажется вполне здоро­вым,— сказал Колдун.— Я приказываю вам сохра­нить все до единого: ветви, листья, цветы... Чтобы ничего не ускользнуло, не проросло вновь на этой земле.

— Хорошо,— ответил робот.— Мы все части дерева сложили в наш звездолет. Но, Высочай­ший, не доверяйтесь все-таки дереву. Я проверил пробы сока... В соке нет никакого красящего пиг­мента, наличием которого можно было бы объяс­нить его странный цвет.

— А может, это само дерево Познания застав- 1Яет нас видеть кровь? — проговорил Колдун.

Робот разразился металлическим хохотом. Кол­дун выключил передатчик.

Срезая следующую ветвь, он уже чувствовал себя намного спокойнее, хотя новый обрубок «кро­воточил» еще сильнее.

Колдун переместился на следующую ветвь и, по­вернувшись спиной к стволу, двинулся к ее отда­ленному концу. Внезапно ощутил под ногой что-то мягкое. Опустив глаза, увидел, что наступил на цветок, упавший не то с верхушки дерева, не то с одной из только что срезанных им веток. Колдун нагнулся и поднял его. Цветок был раздавлен, стебель его сломан, но, даже умирая, он каким-то необъяснимым образом вызывал в памяти женское лицо.